Обмен «еврейской контрабандистки» на «русского хакера» имеет этическую проблему

Два человека, два уголовных дела, но три государства.

В декабре 2016 года по запросу США в Израиле был задержан петербуржец Алексей Бурков. Как раз тогда американцы резко активизировали свою «охоту за русскими хакерами», а конкретно Буркова обвинили в целом наборе киберпреступлений: взломе платежных терминалов, хищении персональных данных, электронном мошенничестве и т. д. Совокупно, согласно американским законам, это может потянуть на 80 лет тюрьмы. В реальности, конечно, гораздо меньше, но акцент на «потолке» работает, как пугалка, и склоняет к сотрудничеству со следствием.

Виновен Бурков или нет, мы не знаем, но инстинктивно переживаем за «нашего», поскольку имеем исчерпывающие основания не доверять правоохранительной системе США и не признавать ее претензий на трансграничность.

Конечно, существенная часть американской «охоты на хакеров» – это действительно борьба с уголовкой. Ущерб экономики США от киберпреступлений оценивается в десятки миллиардов долларов ежегодно, а россияне, наряду с китайцами и индийцами, в нанесении такого ущерба особенно преуспели: спасибо отечественной школе программистов, которая подарила миру прекрасных, просто, к сожалению, не всегда законопослушных специалистов.

Но иногда за борьбу с преступностью американцы выдают шпионаж, охоту за секретными данными, взятие заложников с различными целями. Буркову инкриминируют действия, которые якобы сделали американцев беднее на 20 миллионов долларов, но любому «нужному человеку» будут что-нибудь инкриминировать для соблюдения видимости приличий (пусть даже в американской практике отлова россиян по всему миру приличия довольно условны).

О том, что с Бурковым все не так просто и что родина не оставляла попыток спасти его от экстрадиции в США, свидетельствует тот факт, что с момента его задержания в Израиле прошло четыре года. Глава минюста этой страны подписал соответствующий ордер на его выдачу только две недели назад. А еще за пять дней до этого местный Верховный суд запретил передавать Буркова американцам в течение как минимум двух месяцев. Чтобы понять почему, нужно перейти ко второму делу.

На эту тему
• Израиль бурлит из-за российского приговора за контрабанду наркотиков
• США решили вернуть российских террористов на родину
• Политический бардак ведет Израиль к третьим выборам за год

В апреле текущего года в транзитной зоне аэропорта Шереметьево при пересадке из Дели в Тель-Авив была задержана 25-летняя гражданка Израиля Наама Иссахар – служебная собака указала на ее багаж, где было обнаружено чуть менее 10 граммов гашиша. В октябре суд приговорил израильтянку к семи с половиной годам колонии общего режима за контрабанду наркотиков.

В данном случае мы имеем дело не с преступным умыслом, а с глупостью. В туристических районах Индии гашиш – популярный рекреационный наркотик, и полиция зачастую смотрит на него «сквозь пальцы». Реализовывать этот «гостинец с юга» в России пересаживающаяся с рейса на рейс Иссахар не смогла бы физически. Но контрабанда – серьезное обвинение, чуть более девяти граммов по меркам наших законов – это значительный объем, а то, что Иссахар об этой плитке могла просто забыть или «пожадничать да не выбросить», с юридической точки зрения ничего не меняет. Dura lex sed lex, как говорили древние.

В Израиле приговор соотечественнице вызвал резонанс. В переговоры с властями России об освобождении Иссахар вступили первые лица еврейского государства – президент Реувен Ривлин (через письмо с просьбой о помиловании на имя Владимира Путина) и премьер-министр Биньямин Нетаньяху (лично и очно). Произошло это благодаря стараниям матери Наамы – Яффы.

Материнской боли трудно не посочувствовать. И все же нельзя не отметить, что, защищая свою дочь, она наговорила немало глупостей: например, заподозрила российскую правоохранительную систему в антисемитизме, поскольку приговор был вынесен в день еврейского праздника. Она же подала прошение в Верховный суд Израиля с просьбой отсрочить выдачу Буркова, исходя из того, что Москва согласится на обмен.

Очевидно, согласилась бы. Но вскоре Яффа Иссахар отозвала свое прошение, выразив надежду на то, что ее дочь «не станет инструментом для российского хакера и стоящих за ним людей». «Я полностью доверяю президенту и премьер-министру Израиля, которые будут продолжать работать с российским президентом, добиваясь немедленного освобождения Наамы», – заявила она.

Этот тон («хакер», «стоящие за ним люди») выглядит абсолютно неуместным. Но, как мы уже могли убедиться, в семье Иссахар как-то заведено совершать откровенные глупости. А вот действия израильских властей, напротив, разумны – Яффу явно попросили не вмешиваться в большую политику, пообещав урегулировать вопрос «как-то иначе». Так, чтобы не ссориться с США. 

Америка для еврейского государства – основной партнер и защитник. Особенно Америка при Трампе, который пошел на беспрецедентный жест, признав израильской столицей Иерусалим. А главное, пожалуй, в том, что между двумя государствами существует договор о выдаче обвиняемых в преступлениях из третьих стран. То есть отказ в выдаче Буркова в США для Израиля означает нарушение юридических обязательств перед главным союзником.

Правда, с Россией у Израиля тоже сложились очень хорошие отношения, которые ни та, ни другая сторона не хотели бы портить. Примеров можно привести массу – тут и экономическое сотрудничество, и совместная борьба с фальсификацией истории периода Второй мировой войны, и подчеркнутый нейтралитет еврейского государства по вопросу конфликта на Украине (санкций против нас там так и не ввели, несмотря на уговоры Вашингтона).

В то же время очевидны наши расхождения по Сирии и Ирану, благо эти страны, являясь партнерами РФ, одновременно являются смертельными врагами Израиля. Но его руководство выбрало в этих условиях единственно верную стратегию: разговаривать, «сверять часы», пытаться искать компромиссы там, где это возможно. Как следствие, чаще Биньямина Нетаньяху в Москве бывает разве что Лукашенко, и обычно стороны расходятся, вполне довольные друг другом.   

Портить эти очень хорошие отношения из-за 10 граммов гашиша – иррационально. Держать в тюрьме Иссахар почти что как заложницу – негуманно, хотя и преувеличивать эту негуманность не стоит: в ряде государств Юго-Восточной Азии за подобное преступление девушке могла грозить смертная казнь при полном неприятии компромиссов.

Однако просто закрыть глаза на выдачу Буркова в США, вопреки протестам Кремля и Смоленской площади, и пойти Израилю навстречу по делу Иссахар прямо сейчас – это, мягко говоря, несолидно и некорректно.

О самой возможности обмена, связав дела Буркова и Иссахар в единую дилемму, упомянули не на российской, а на израильской стороне. Тем самым был создан информационный фон, который теперь нельзя игнорировать. Если Москва сейчас скажет да, она на глазах у всего мира заключит с Иерусалимом унизительную сделку типа «ты мне ничего, я тебе – всё». На такие сделки подписываться нельзя – законы политики не велят.

Конечно, ничто не отменяет такого хода, как широкий жест из гуманистических соображений, в конце концов, мы тут людьми не торгуем, а девушку попросту жаль – она нашей стране ничего плохого не сделала, сидит исключительно за глупость. Но за подобную глупость сидят и десятки тысяч молодых россиян: антинаркотическая статья 228 давно стала самой применяемой из УК (за что и прозвана «народной»), а наибольшее количество приговоров по ней выносится за хранение условно легких наркотиков в объемах, минимально превышающих допустимый. Для того же гашиша, например, это два грамма. Если хоть на крошку больше, административная ответственность переходит в уголовную.

Однако возможность пересмотра российской антинаркотической политики, как и борьба с фабрикацией дел в данной сфере, – отдельный и долгий разговор. Суть в том, что в тюрьмах прямо сейчас находятся наши соотечественники – тоже глупые, несчастные и никому не навредившие, но Нааме – помилование, а им – «сиди дальше». Это неочевидный приоритет, если смотреть на ситуацию изнутри РФ.

И что в таких условиях делать?

Представляется, что выход из ситуации должен предложить Израиль. Официально Москва никак не заявляла саму возможность обмена Буркова на Иссахар, хотя наверняка допускала ее. Если подобная сделка ввиду особых отношений с США является для Израиля неисполнимой, он волен предложить другую. Какую-то такую, чтобы всем стало понятно, почему Иссахар можно и нужно освободить, а тысячи россиян, совершивших точно такое же по степени опасности преступление, должны ждать своего часа.

Конечно, всегда можно заявить об «особом случае», а о реальном содержании сделки – далеко не всегда. Было бы странно, например, объявлять, что Иссахар отпустили после предоставления Израилем разведывательной информации – это как бы государственная тайна. Поэтому, если власти еврейского государства и Москва все-таки договорятся о неких шагах навстречу друг другу, как договаривались уже не раз и по более сложным вопросам, не факт, что мы о содержании этих договоренностей вообще узнаем.

Однако хочется надеяться, что вся эта дилемма не разрушит действительно конструктивные отношения двух государств и не заставит страдать осужденных за чистую глупость, но приоритеты при этом понимают обе стороны: нельзя «просто так» прощать чужих, оттягиваясь на своих по полной.