Гуманизм – единственное, что поможет нам выжить в новом десятилетии. И не дешевый пряничный гуманизм, за который выдавалась пресловутая «слезинка ребенка», а гуманизм, выращенный кровью и потом души, привыкшей делить мир на своих и чужих.
Я помню про слезинку ребенка, она была очень трендовой в нулевых и чуть позже. Это из «Братьев Карамазовых», когда Иван доказывает, что Бога, ради которого страдают невинные дети, не приемлет. «Для чего познавать добро и зло, если это столько стоит? Да весь мир познания тогда не стоит этих слезок ребенка «к боженьке»». Цитату, как водится, перевирали.
На Украине это особенно ярко проявлялось, потому что псевдогуманизм был модным и прогрессивным, а любая провинция старается быть еще более модной и прогрессивной, чем столица. Получается довольно забавно, если речь идет, скажем, о модной обуви или шароварах. Когда о нравственных законах, не так смешно.
Ну так вот: говоришь, скажем, что государственное образование нежизнеспособное, его к России надо либо целиком, либо хотя бы по частям присоединять, а тебе отвечают: ну как же! А вдруг прольется слезинка ребенка! На время Майдана-2014 забыли, потому что «это же совсем другое дело», а потом опять слезинка ребенка. Высокие, высокие идеалы.
Ну так вот, заунывный псевдогуманизм уже не в тренде. Правда, на расстоянии он уже кажется милым и очаровательным, потому что на смену ему пришло тотальное расчеловечивание.
Оппонент в Сети с тобой не соглашается? Не страшно, в Сети его можно забанить и забыть. А если он не в Сети? Если он на улицах, если он в реальности, если ты видел его лицо и знаешь имя? Что делать, если ваши правды схлестнулись?
Дуэли давно отменены, остается одно: объявить противника не-человеком. Не имеющим права на человеческие права и достоинства. А с не-человеком можно делать все, что угодно – жечь его, убивать, бомбить, побивать камнями и палками.
Он ведь не человек, другой биологический вид, и даже не котик или там щеночек, которые милые. Половозрелая человеческая особь редко бывает милая, если это не твой половой партнер или старенькая мама. Значит, можно истреблять и истреблять безнаказанно. И пока, разумеется, мои слова кажутся кликушеством, потому что у нас-то, слава Богу, никто никого не истребляет.
- Меньшинства отправляются в крестовые походы
- Пришло время нового миссионерства
- Главный панк России против торжествующего либерализма
Но я видела, как бывшие гуманисты, готовые тельняшку порвать на груди (свою) или пасть (чужую), вдруг резко перековались в бесстрашных уничтожителей тех, кого полагали вредными животными. А это были люди, люди.
И я испугалась. Не того, что меня объявят вредным животным; меня-то многие давно таковым объявили, только дотянуться все никак не выходит. Страшно стало, что трансформация снова произойдет, только теперь совсем рядом, что старые товарищи, что друзья и близкие остекленеют глазами и возьмут огнеметы.
И я пятый год кричу тем, кого считаю своими единомышленниками: сохраняйте спокойствие. Сохранять спокойствие в нашем нервном мире сложно. Мне вот практически нереально: я вернулась с войны, я видела то, чего не должно быть на Земле, и ненависть иногда вскипает во мне так, что захлестывает с головой, почти до потери рассудка. Но и себе я кричу: сохраняй спокойствие, Долгарева, иначе проиграешь.
Гуманизм – это не забывать, что другой является человеком. Даже если он очень другой. Даже если его инаковость тебе отвратительна, мерзка, если его правду ты считаешь недостойной существовать.
Мне говорили, что это невозможно, когда внутри болит и кипит. Это возможно, но очень сложно. Не призывать к насилию. Не призывать к расправам. Не призывать к убийствам и погромам. Не умножать ненависть. В нашем расколотом мире очень много ненависти. И ее тяжело держать в железной узде, она норовит вырваться и расколошматить то хрупкое и прекрасное, что мы успели построить.
Но мы же – люди. Мы сильнее своего внутреннего зверя. Мы можем его укротить. Признавая в себе ненависть, не стоит забывать: мы – ей хозяева, не она – нам. Железная самодисциплина нам в помощь, десять заповедей.
И тогда глаза не будут белеть и заволакиваться, и ты всегда увидишь лицо оппонента. Оно, это лицо, не превратится в размытое пятно, принадлежащее чуждому биологическому виду, и только это, только это позволит нам самим остаться людьми и не провалиться вместе с погубленным нами миром в тартарары.
