Позвольте напомнить неприятное, но необходимое.
Всего три года назад, 11 января 2015 года, по улицам городов Франции прошли и вошли в историю «республиканские марши», собравшие и по сей день рекордное в стране количество участников – 1,5 млн человек.
Для оглушенных чрезмерным обилием событий последних лет напомню, что эти манифестации явились «ответом возмущенного народа Франции» на целую серию терактов 7, 8 и 9 января, среди которых самым известным остается расстрел редакции журнала «Шарли Эбдо».
44 государственных лидера прилетали в Париж, дабы лично принять участие в показательном выступлении «не боимся терроризма» и, сбившись в кучку на помрачневшей после трагедий парижской улице, успели дать себя сфотографировать с мужественными лицами как стоящих впереди и ведущих народ.
Чуть позже, правда, в прессу попали неудобные снимки с парижских крыш, и оказалось, что никакого «народа» за кучкой лидеров не было: улицу полностью очистили от граждан, томящихся за оцеплением, и самих лидеров снимали снизу, чтобы создать впечатление могучей толпы.
Это фото оказалось провидческим. Четыре года спустя история проявляет все тот же негатив: за европейскими лидерами, «не побоявшимися» терроризма, по-прежнему не стоит народ, толпящийся в отдалении, в оцеплении собственных проблем.
На упомянутой манифестации 11 января 2015 года растроганные граждане ходили с плюшевыми мишками, шариками, свечечками и разных габаритов карандашами, которыми рисовали на бумажках и асфальте, а потом ломали их перед камерами – в знак протеста против террористической атаки на свободу слова и свободу прессы.
Президент республики Франсуа Олланд героически вещал в протянутые микрофоны: «Ничто и никогда не заставит нас замолчать!», бросая опасливые взгляды на крыши ближайших домов, с которых на ведущих народы лидеров могли бы целиться не только фотообъективы (эти замечательные кадры тоже вошли в своего рода историю).
Так родилась отмашка на ближайшее десятилетие: мы все теперь «Шарли» и гордимся быть шарлями.
Четыре года спустя следует отметить, что эволюция «зашарлеванного» сознания дает весьма любопытные результаты.
- Павленский во французском суде устроил «садистский» перформанс
- Какую цену заплатят французы за "революцию желтых жилетов"
- Почему в Киеве не любят парижский «Антимайдан»
По неожиданному наблюдению одного дотошного журналиста, за всю историю своих публичных осуждений терроризма президент Эммануэль Макрон ни единого раза не произнес наименования «Шарли Эбдо». И ни единого раза не посмел добавить к слову «терроризм» слово «исламистский».
Само это слово в свое время было тактично заменено во французском сегменте сетевых энциклопедий на «джихадистский», несмотря на то что никакого другого терроризма Франция и Европа так и не познали с тех самых пор, когда президент Олланд клялся, что «ничто и никогда не заставит молчать» свободное слово и свободную прессу.
То есть пресса, конечно, не молчит, просто не имеет права употреблять некоторые отдельные «свободные» слова. В целях «неразжигания».
В остальном, конечно же, пресса полностью свободна и вольна выбирать манеру существования на свой вкус.
Редакция «Шарли Эбдо», например, сегодня свободно живет в бункере под круглосуточной частной охраной, которую содержит на собственные средства без вмешательства со стороны государства.
Под охраной полиции живут не только все бывшие и теперешние журналисты «Эбдо», но и журналисты, не имеющие к «Шарли» никакого отношения. А также интеллектуалы-университетчики, до сих пор «свободно» получающие угрозы жизни, потому что позволили себе критику того самого слова, которое ни в коем случае нельзя добавлять к термину «терроризм»: Филипп Валь, Зинеб Эль Разуи, Эрик Земмур, Мохаммед Сифауи, Фредерик Хазиза.
А один из расстрелянных в редакции «Шарли», художник-карикатурист и журналист Стефан Шарбоннье (Шарб), незаметно перешел в категорию персон non grata, когда выяснилось, что всего за два дня до трагической гибели написал скандальное «Послание мошенникам от исламофобии, которые играют на руку расистам», где в форме манифеста уравнял права и свободы всех подряд, без лишних дискриминаций.
Вот несколько основных постулатов этого «Послания», полюбопытствуйте:
«Если ты думаешь, что критика религии – это проявление расизма...
Если ты думаешь, что «ислам» – это название народа...
Если ты думаешь, что можно смеяться над всем, кроме того, что свято для тебя...
Если ты думаешь, что наказание богохульников откроет тебе двери в рай...
Если ты думаешь, что юмор несовместим с исламом...
Если ты думаешь, что мусульмане не способны понять иронию...
Если ты думаешь, что человек, рожденный от мусульман, может быть только мусульманином...
Если ты думаешь, что защита ислама – лучший способ защиты мусульман...
Если ты думаешь, что в Коране написано о том, что рисовать пророка Мухаммеда запрещено...
Если ты думаешь, что изображение джихадиста в карикатуре – это оскорбление ислама...
Если ты думаешь, что каждая община должна иметь свою антирасистскую ассоциацию...
Если ты думаешь, что исламофобия равна антисемитизму...
Если ты думаешь, что сионисты, которые управляют миром, заплатили <литературным> неграм, чтобы они написали эту книгу...
То приятного тебе чтения, потому что этот текст для тебя».
Этот текст был засчитан правящей сегодня политкорректью как «постыдная попытка поощрения расистских тенденций и исламофобии». В парижском университете «Париж-Дидро» (Paris-7) в феврале 2018-го усилиями левых активистов из профсоюза SUD-Solidaires под фанфары срочно вызванной на место прессы были отменены конференции, собиравшиеся обсуждать его содержание.
С тех пор имя Шарба, как и самих «Шарли», всуе не поминается вовсе. И окончательно вошло в категорию тех, кто «не на слуху».
Самым точным описанием сегодняшней французской и европейской демократии можно считать недавнее заявление адвоката «Шарли Эбдо» Ришара Малка, выигравшего в 2007 году дело о скандальных карикатурах:
«В плане свободы слова ситуация катастрофическая. При политкорректности, оскорблениях инакомыслящих и страхе физической расправы больше нет места для свободной дискуссии. А уж о «богохульстве» и любой критике религии вообще не стоит и говорить».
«Умри, Шарли». Лучше не скажешь.
Их блекнущие имена стараются не поминать публично даже в дни памятных дат.
Здесь самое время вспомнить емкий штамп периода брежневского застоя: «Мы не позволим бросать тень на весь коллектив!» Я имею в виду тех, кого до сих пор нельзя называть, а то, не дай Бог, разгорится.
Такая вот праведная непримиримость в эпоху толерантности.
C момента «республиканских маршей» 2015 года по сегодняшние желто-жилетные волнения свобода слова, перефразируя американцев на Луне, сделала «один маленький шаг, но огромный скачок» для всего европейского человечества. Скачок в бездну.
Но самое страшное в этой истории – не то слово, которое по сей день нельзя свободно произносить в определенном контексте.
Самое страшное – это та реакция, которую стараниями «надсмотрщиков за свободой» удалось вызвать у некоторой части публики, совершенно потерявшей берега от постоянных принуждений и умолчаний и уже не отдающей себе отчета, что от нее требуют не просто понимания и сострадания одним и осуждения для других, но понимания и сострадания по идеологическому признаку.
Вон тех необходимо понимать, потому что они бьются и умирают за свою веру и убеждения, даже если уносят с собой жизни невинных людей. Они, конечно, где-то как-то террористы, но и где-то как-то революционеры тоже. А революционер – это звучит гордо.
А расстрелянные «шарли» – циники и святотатцы. В общем, заслужили праведный гнев и понесенное наказание от тех, к кому неприменима свобода слова. Они же смеялись над святынями, значит, их можно (и нужно?) убивать...
Главное, и об этом не говорить вслух, а то у кого-нибудь разгорится.
