12 июня всегда было одним из наиболее загадочных для жителей России праздником. С одной стороны, всякий новый красный день календаря требует многолетней привычки. С другой – раньше внятно сказать, в честь чего отдыхаем славным июньским днем, могли немногие. Наиболее популярный в 90-е годы ответ – «день независимости».
День России придется наполнять ясным идеологическим содержанием
Встречный вопрос, что последний раз Россия была плотно зависима разве что от монгольского ига, неизменно ставил собеседника в тупик. Заявить о зависимости России от Украины, Белоруссии, Казахстана и других вчерашних братских республик – совсем уж никто не решался. А больше и выбирать было не из кого…
Результаты социологии народный разброд мнений подтверждали – в 2006 г., по данным ВЦИОМ, лишь 32,0% опрошенных на вопрос, как называется праздник 12 июня, дали правильный ответ – День России. Еще 31% определили как День независимости России. При этом 31% опрошенных считали, что декларация о суверенитете не только не дала России суверенитета, но и привела к потере того суверенитета, которым обладал в свое время Советский Союз (33%).
Так что же мы отмечаем?
Внятно сказать, в честь чего отдыхаем славным июньским днем, могут немногие (фото: Марина Лысцева/ТАСС)
|
Государственная система всегда старалась наполнить 12 июня праздничным содержанием, пусть и весьма формальным. Как бы то ни было – а историческая дата, хоть и с неопределенной эмоциональной окраской. Красный день календаря, доставшийся России периода Путина от России Ельцина, регулярно выпячивал накапливающиеся внутренние противоречия.
С одной стороны, государственный выходной в честь дня образования РФ из распадающегося Союза. Однако уже в 2005-м в послании Федеральному собранию Путин назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой века». Праздник и катастрофа.
Необходимость преемственности от команды Ельцина продолжала играть свою роль в сохранении общественного консенсуса, и праздник 12 июня год за годом закреплялся в исторической традиции.
Но сжимающаяся пружина исторической несправедливости на наших глазах впервые дала обратный ход – и вот уже в марте 2014-го, выступая на тему Крыма, президент заявил, что «многие люди в России и на Украине, а также в других республиках, надеялись, что СНГ станет новой формой общей государственности, с общей валютой, экономическим пространством и общими вооруженными силами, но все это осталось обещаниями, а большой страны не стало… Русский народ оказался самым большим разделенным народом мира».
С этими словами Крым вернулся в Россию. На пару миллионов разделенных соотечественников стало меньше.
А чем их встречает Большая Земля? А тут все сложно – в РФ после 12 июня 1990 года так и не произошла кристаллизация национальной идентичности. Было бы странно ожидать быстрого успеха в таком деле, еще более сложном, чем многолетний поиск национальной идеи.
Но окружающие постсоветские республики решили вопрос идентичности простейшим путем: «Украина – не Россия» Кучмы, Эмомали Рахмон из Рахмонова, принудительный «Ивановс» из Иванова – тому примерами.
Для РФ подобный путь был невозможен во избежание дальнейшего националистического центробежного разлета регионов. Но в удержавшейся в границах 1991 года стране к году 2016-му накопились явно разнополярные группы граждан, для которых 12 июня потенциально может стать идеологическим – и не только – водоразделом.
Есть группа людей, продолжающих вести свою войну с «совком», «имперским наследием» и прочим «гулаг-бараком», в который, по их мнению, превращается современная Россия. По странному стечению обстоятельств – они, как правило, тревожно-неодобрительно относятся к возврату Крыма и подозревают в нехорошем сограждан-крымчан, проголосовавших за это на своем референдуме.
Эта группа втайне или явно радуется сносу советских памятников и мемориалов в ближнем зарубежье, трепетно отворачивается от неонацистской символики, водруженной на этих обломках общего прошлого. Собирает подписи против и за, презирает собирающих гуманитарную помощь на Донбасс, волнуется за голодающую Савченко и грозится из своих интернетов походом на Кремль. Прямо вот из фейсбуков.
Но – никуда не идет. Даже, за редким исключением, не перебирается из «тоталитарной России» в совсем близкие республики с вожделенной победившей демократией. Потому что там по итогам этакой победы голодно и неуютно. А за «неправильные» посты в соцсети может прийти не интеллигентный Роскомнадзор, а конкретные ребята с нелегальными стволами из зоны АТО по наводке какого-нибудь сайта «Миротворец». И подвал СБУ – еще не самая худшая в таких раскладах перспектива.
Вторая группа людей – как раз те, кому этого подвала пока что удалось избежать. Эти люди – формально даже не россияне. Паспорта исторически не того цвета. Но вот они как раз странным образом зачастую делают то, что вообще должны россияне делать. Ну, чтобы оставаться гражданами РФ, а не стать жителями новых осколочных территорий с приставками «экс-». Борются за нашу общую страну. Словом, делом, рублем, руками. Физически и идеологически.
Эти люди – как раз порой фигуранты сайта «Миротворец», граждане других независимых стран, посмевшие сохранить русский язык и ощущение себя как части России. Вынужденные бежать в большую Россию из своей малой внутренней семейной России – которую вычислили и атаковали бдительные местные патриоты. Сорвав с нее георгиевскую ленточку, как с киевской школьницы Насти. Или кинув без повода в тюрьму за не того цвета паспорт, как одессита россиянина Мефедова.Так чей же в большей степени праздник? Какова его экстерриториальность?
Праздник граждан РФ, чтущих факт относительно мирного демонтажа СССР и формирования РФ в ее нынешнем виде, – это одно. Праздник граждан РФ, справляющих веселую тризну по рухнувшему совку, – это другое. Праздник неграждан РФ, из тех 25 миллионов русских, оставшихся в тот день за кордоном и сегодня обратно возвращающихся, – это третье. И четвертое есть, и пятое.
Но хватит пока трех. Потому как 12 июня имеет шанс превратиться из формально-исторической всех примиряющей даты в дату конкретную. Разделяющую на «до» и «после». На «мы» и «они».
Потому что в стране все больше людей, к которым события 12 июня 1990-го вернулись бумерангом уже сегодня. И Крымская весна, и Донбасс, и Одесса, и разгорающийся Казахстан, и пока стабильная Белоруссия – это один сплошной вопрос: «Чей он – День России?».
Страна рано или поздно не сможет праздновать 12 июня как некий ритуально-исторический момент – слишком много собралось за последнее время людей, для которых это не пустой звук. Для кого праздник «дня независимости» слишком долго был днем независимости России от них. Дату придется наполнять ясным идеологическим содержанием. Что бывает с новыми праздниками, исходно слабо проработанными государством, можно наблюдать ежегодно на маршах 4 ноября.
12 июня – после событий последних двух лет – имеет шанс стать объединяющей датой для всех понимающих историческую незавершенность решения съезда народных депутатов РСФСР 1990 года.
