Два года назад, 16 марта 2014 года, я впервые сошел с керченского парома на крымский берег без предъявления паспорта. Без заполнения декларации. Не вынимая из кармана российский паспорт.
Крым сумел сделать то, что лишь отчасти удалось Донбассу и пока совсем не удалось Одессе, Харькову, Николаеву, Днепропетровску
Большой транспарант над погранпунктом «Вас витаэ Украина» еще стоял, но таможенники уже собрали вещи и разошлись по домам. На дворе было 16 марта 2014 года. Двадцать три года странного безвременья в истории российского Крыма в этот день закончились.
С тех пор прошло два года, являющихся непрерывным ответом на вопрос о выборе крымчан на историческом уже референдуме о судьбе своего полуострова.
Зачастую принято считать, что то был период эйфории, «голосования сердцем», а не холодным расчетом. Это и так, и не так.
Я провел в тот день несколько часов в очереди на штормящей переправе, общаясь с крымчанами, терпеливо ожидающими паром с кубанского берега домой – голосовать. Они были усталы – съехавшись за ночь с территории Краснодарского края и Северного Кавказа, приземлившись утром в Краснодарском аэропорту, люди упорно двигались к местам своей прописки на полуострове. Многие – чтобы этим же вечером переправиться обратно и успеть на работу в России в понедельник.
В воздухе в ожидании застрявшего в штормящем проливе парома царила не эйфория – но какое-то тихое и яростное упорство. Не разудалый драйв майданной улицы, объединенной общей кричалкой под барабанный ритм толпы. Но молчаливая готовность чуть ли не вплавь или на попутном катере перебраться сегодня через море, чтобы вернуться обратно в Россию уже всем полуостровом.
Нынешняя «фейсбучная оппозиция», тешащая себя забавными иллюзиями, что крымчане проголосовали на референдуме в порыве страсти или «под дулом автоматов», изрядно бы удивилась, пообщавшись в этот день с теми, кому уж два года заочно отказывает в праве на голос.
Прогулявшись по улицам древней Керчи, где без шума и угара, без рекламы и агитации народ массово встал и как один пошел на участки. Местный рынок, прохожие, таксисты – активно общаюсь с горожанами:
– А почему плакатов за возвращение в Россию на улицах нет?
– А ты сам откуда? А, с Краснодара. Ну вот вам нужна агитация за то, чтоб дышать, есть, пить? Нет ведь? Ну, вот и тут за Россию не нужна. Все и так все знают, понимают и действуют. Разве можно иначе?
Эйфория «Русской весны» очень условна. Жители полуострова сознательно делали свой выбор. Как минимум не менее сознательно, чем жители Киева, приведшие своими действиями на Евромайдане Украину к расколу.
Крым сумел сделать то, что лишь отчасти удалось Донбассу и пока совсем не удалось Одессе, Харькову, Николаеву, Днепропетровску, – определиться, с кем ему быть, с Россией или Украиной, согласно волеизъявлению граждан.
Какие из ожиданий «Русской весны» сбылись, а какие пока остались надеждами?
Кое-что уже видно и сейчас. Истина, как и всегда, оказалась посередине. Полуостров не стал идеальной «витриной успешной России» – равно как и не стал ее захолустной «провинцией у моря».
В Крым вместе с возвращением России перекочевали и типичные проблемы отечественной административной системы. Большая забюрократизированность управленческих процессов, необходимость перехода на более жесткие российские стандарты на фоне украинской вольницы и затянувшейся анархии 1990-х стали для части крымского бизнеса реальной проблемой.
Все жители, как и российские туристы в Крыму, ощутили реальный рост цен до среднероссийского уровня. Что хоть и компенсируется догоняющим ростом зарплат, но снижает для некоторых россиян статус Крыма как бюджетного черноморского курорта.
По-прежнему не заработали полноценно ряд федеральных структур РФ – например, Сбербанк и международные платежные карты. Для Севастополя как форпоста «русского мира» на экс-Украине отдельным фактором остаются сложные политические процессы в новой городской власти.
Отдельно стоит отметить усилия Украины по причинению проблем мятежному полуострову – бесконечные блокады, неизменно заканчивающиеся непременными «зрадами».
Если оставить в стороне воображаемую «морскую блокаду» и прочие потешные действия, то только подрыв электроопор и энергоблокада Крыма дала заметный эффект. Но скорее обратный для Киева.
Ровно с тем же тихим и непреодолимым упорством, с каким крымчане отделялись от взбесившейся метрополии, они и преодолели недели кризиса без электричества. На фоне ударными темпами тянущегося энергомоста с Кубани – как предвестника большого Керченского моста с Большой земли.
Но все эти проблемы так и не вышли за пределы нормы комфорта для жителей полуострова. Как соцопросы, так и масса простых бытовых примеров подтверждают: народ понимает, что все проблемы большой России в период мирового экономического кризиса и санкций – это проблемы и Крыма тоже. Которые он вместе со всей страной стоически решает. Подзатянув пояса и понимая, что дальше будет лучше.И уж точно не хуже, чем на трещащей по швам Украине, так и не предложившей ни себе, ни своим русским регионам внятных рецептов проживания под одной государственной крышей.
Лучшей иллюстрацией отношения крымчан к двум годам жизни в российском Крыму является классическое голосование ногами. Точнее, колесами.
В Краснодаре как экономическом центре юга России, самом комфортном и богатом городе региона, за эти два года можно было увидеть обширный поток машин с украинскими номерами. Как донецких и луганских жителей, бегущих сюда от войны, так и днепропетровских, харьковских, николаевских, киевских, херсонских – перебирающихся на Кубань из своих скатывающихся в кризис регионов.
И только крымских практически не было видно – крымчане не ищут счастья и заработка в соседнем успешном регионе. Они просто делают вверенный им историей полуостров лучше. Своим трудом голосуя за свой выбор 16 марта 2014 года.
