Макрон польстил России жалобой на блогеров

Из всех «заклятых партнеров» России на Западе французов хочется ругать менее всего – их политика зачастую разумна, а иногда самодостаточна, сиречь почти независима от Вашингтона. С переменным успехом нашим странам удавалось находить общий язык и в имперские времена, и в советские, и даже сейчас, когда Запад пытается выступать против нас единым фронтом. 

Но есть у галлов черта, которая делает их совершенно непереносимыми – спесь. В свое время она аукнулась Европе наполеоновскими войнами, а теперь, когда Франция «уже не та», вызывает испанский стыд.

«Президент республики вернул Францию в центр мировой истории». Такими словами министр внутренних дел Жеральд Дарманен приветствовал возвращение президента Эммануэля Макрона из Москвы. Понимать это надо так, что глава французского государства отвел от Европы угрозу войны между Россией и Украиной, совершил исторический акт героической дипломатии.

В то время, пока англосаксы раздувают истерику (Минобороны Великобритании даже опубликовало «предполагаемый план нападения на Украину», согласно которому российская армия из Днепра будет наступать на Винницу), французы продолжают настаивать на своей версии. Если президент США Джо Байден ждет «нападения России» со дня на день, то глава МИД Франции Жан-Ив Ле Дриан призвал не реагировать на информацию о датах «вторжения», заявив, что в Париже «отметили некоторые изменения в политике российских властей».

В годину информационной войны это звучит как голос разума, но вводные портят всю бочку с медом – оба министра работают на предвыборную кампанию своего шефа, приписывая ему мнимые достижения: риска нападения России на Украину нет, потому что до визита Макрона в Москву его тоже не было.  

Но это еще полбеды. Другая половина французской беды в том, что Макрон не удовлетворился фальшивыми лаврами миротворца и решил переложить на Россию не мнимый, а самый настоящий позор своей внешней политики – изгнание из Мали.

На эту тему
• Как Россия унизила Францию в Африке
• В Африке доказали, что демократия без денег не работает
• Путин и Макрон использовали свой разговор для разных целей

В минувший четверг Париж официально начал вывод войск из этой страны, объяснив это «многочисленными препятствиями со стороны переходных властей». «Мы не можем продолжать военные действия вместе с властями, чью стратегию или скрытые цели мы не разделяем», – заявил по этому поводу Макрон. 

«Военные действия», о которых идет речь, это антитеррористическая операция, направленная против очередной исламистской группировки, окопавшейся в пустыне на севере Мали. С переменным успехом операция шла с 2013 года, но летом 2020-го осложнилась государственным переворотом в Мали – Парижу не удалось найти общий язык с новыми властями.

Дошло до того, что из страны был выслан французский посол. Теперь, вослед ему, уходят и военные. Уже известно, что группировку разместят во все еще лояльном Парижу Нигере, а штаб военной операции (от идеи добить трансграничную группировку террористов французы пока не отказываются) перенесут в Абиджан, что в Кот д'Ивуаре (кстати, это третий по численности населения франкоязычный город в мире).

И кто в этом бегстве виноват? По мнению Макрона, виновата Россия.

Дело в том, что новые власти Мали доверились властям ЦАР, где на все лады расхваливали российских военных советников из ЧВК, и пригласили россиян «подтянуть» свои вооруженные силы. Французам это резко не понравилось (перебранка вокруг ЧВК из РФ в конечном счете и привела к высылке посла), и Макрон даже попробовал высказать свои претензии лично Владимиру Путину.

Российский президент заверил коллегу, что официальная Москва тут ни при чем. Но не удержался от шпильки.  

«Следуя общей логике применительно к НАТО, если Мали делает такой выбор – работать с нашими компаниями, значит, она имеет на это право», – сказал Путин, намекая на «политику открытых дверей», которой Брюссель, Вашингтон и Париж обосновывают невозможность официального отказа Украине в мечте о присоединении к альянсу.

Макрона это заверение, судя по всему, убедило не в полной мере. Объясняя необходимость вывода войск из Мали, он конкретизировал источник зловредной деятельности. Это некие активисты в интернете (видимо, блогеры), которые «распространяют антифранцузские заявления», чем «наносят удар по африканским лидерам» (то есть перепропагандируют их на антифранцузский лад).

«Эти активисты спонсируются Россией и другими государствами», – закончил свою мысль Макрон. 

Надо признать, столь высокой похвалы российской «мягкой силе» еще никто не делал. Разве что функционеры и активисты Демпартии США – три года назад они были убеждены, что манипуляции в соцсетях и несколько хакеров позволили Москве навязать Америке Дональда Трампа в качестве главы государства. Иосиф Сталин и Леонид Брежнев ни о чем подобном даже не мечтали.

Однако «сговор России с Трампом», как все убедились впоследствии, – это фейк, сочиненный в штабе Хиллари Клинтон. А вот исход французов из Мали самый настоящий. И достаточно самых общих знаний об истории этой страны, чтобы поднять оправдания Макрона на смех.

История многонационального малийского государства довольно насыщенна и разнообразна, его территория входила в состав нескольких империй, включая древние и ту средневековую, которая так и называлась – Мали. Но в нашем случае важнее тот факт, что почти век земли Мали и соседнего Сенегала составляли единую французскую колонию, а с конца Второй мировой войны до второй половины 1950-х считались заморскими территориями Парижа (то есть малийцы имели полноправное французское гражданство).

После обретения Мали формальной независимости действительно наступил период острой конкуренции между Москвой и Парижем за влияние на новое государство. Социалистическая диктатура продержалась чуть менее десяти лет, прозападный режим Муссы Траоре – более 30 лет. Когда Траоре все-таки свергли, республика, как считали в Париже, встала на путь парламентаризма, причем успешнее многих прочих – Мали ставили в Африке в пример.

Потому что, если исходить из международных рейтингов, Мали обладала всеми признаками развитой демократии, будь то транспарентность политики или независимость СМИ. Позиции Франции в этой стране оставались ведущими, то есть Париж, хваля малийскую демократию, хвалил прежде всего себя.

Арабская весна внесла в эту утопию коррективы – начался гражданский конфликт, в ходе которого проживающие на севере туареги объявили о своей независимости от чернокожих племен юга. Однако нападение упомянутых выше исламистов примирило враждующие стороны – все объединились вокруг Франции и против терроризма.

Иными словами, французы веками контролировали всю общественно-политическую жизнь Мали, весь крупный бизнес, всю систему образования. Если отбросить многочисленное наследие древности, сконцентрированное в районе города Тимбукту, они создали республику такой, какой ее знают. Они там даже не цари, они там боги с учетом, что уровень грамотности в Мали один из самых низких на планете: чуть больше половины среди мужчин, чуть больше трети среди женщин.

И вот это вот определяющее влияние, подкрепленное военными штыками на разветвленной сети баз, за считанные месяцы смогли аннулировать некоторое количество российских блогеров, сменив геополитическую ориентацию целого франкоязычного государства.

Такой «диагноз» звучит абсолютно неправдоподобно. Но в то же время настолько для России льстив, что спорить с ним совершенно не хочется.

Будет лучше, если мы допустим правоту Макрона и зададимся вопросом: а почему антифранцузская пропаганда в Мали вдруг стала настолько успешной?

Скорее всего, потому, что вековая французская опека не изменила в Мали главного – хронической и беспросветной даже по африканским меркам нищеты населения. Эта константа не менялась с «формой собственности» (колония, зависимая территория, формально независимая страна) и почему-то не коррелирует с тем обстоятельством, что многострадальные земли Мали остаются золотой жилой Западной Африки (другое дело, что, помимо золота, полезных ископаемых там нет).

Уделяя значительное внимание политическому контролю за этим золотым прииском, французы не особо интересовались интересами местного населения и его уровнем жизни, а строительству социальной инфраструктуры предпочитали строительство военной (и как минимум одну из бывших французских баз теперь занимает ЧВК из России). В какой-то момент для малийцев оказалось важнее не то, что они «чемпионы по демократии», а то, что они – одни из мировых лидеров по младенческой смертности (в плохом смысле лидеров, разумеется).

И даже то, что на начальном этапе интервенции французская армия боролась с исламистами вполне успешно, не сыграло решающей роли – в силу того, что Париж не спешил делиться знаниями с местными силовиками, опасаясь роста их самостоятельности, тогда как российские инструкторы из ЧВК именно за этим в Мали и приехали – «подтягивать отстающих».

Что из этого в итоге получится – вопрос открытый. Задача по окончательному искоренению боевиков-джихадистов очень сложная, считать, что российские инструкторы с ней справятся только в силу того, что они не французы – своего рода карго-культ.

Но что-то в этой истории действительно является «окончательным диагнозом» для самодовольной французской политики: то ли нищета малийцев, то ли их уязвимость перед российскими блогерами, то ли то и другое сразу.