Летом я был в освобожденной Херсонской области. Мы ехали и ехали. Километр за километром. Было безлюдно и пусто. Иногда проезжали не очень крупные блокпосты. А так – ничего. Херсонщина вообще не очень густо населена, потому что сельскохозяйственный регион. Но я не о местных жителях. Я о том, что фронт был примерно в двадцати километрах от Херсона, и я полагал, что прифронтовая зона будет насыщена войсками второго, третьего эшелонов и тыловыми службами. Я думал, что мы будем встречать по пути расположения частей, штабы, полевые кухни, всю военную машинерию, которая знакома всем нам по фильмам о Великой Отечественной войне. Ничего не было.
Мы везли в одно подразделение «гуманитарку» (амуницию, собранную волонтерами для наших военных). Долго ехали через никем не занятую пустоту, доехали, нашли не очень крупное подразделение в лагере, от которого в пределах зрительного контакта никакого другого подразделения не было.
Я тогда не стал об этом писать. Чтобы не выдать ненароком военную тайну. Хотя все и так всё знают. Американские спутники видят из космоса, осведомителей у противника тоже хватает. Но всё равно, чтобы не болтать лишний раз. Болтун – находка для шпиона. Но с тех пор я постоянно беспокоился о Херсоне. Про Харьков я не знал, Харьковщины не видел и не думал, что там, может быть, то же самое. А Херсонщину видел. И всё время сильно волновался. Спрашивал у военных, спрашивал у политиков: не будет ли прорыва? Особенно волновался, когда вооруженные формирования Украины пошли в контрнаступление на Херсонском направлении. Меня успокаивали: всё под контролем. Ну, ладно.
Мой редактор «Взгляда» сказал: напиши что-нибудь по своим впечатлениям от поездки в освобожденную Херсонскую область. А я тогда не мог написать. Потому что мое главное впечатление было: фронт держится на тонкой красной линии передовых частей, за которыми – никого.
Выражение «тонкая красная линия» пришло к нам из английского языка, а возникло во время Крымской войны. Тогда англичане (на самом деле, шотландцы) встретили атаку русских казаков, выстроившись в две шеренги вместо четырех, потому что нужно было закрыть длинный фронт, и их красные мундиры виднелись издалека как тонкая линия (там были и синие мундиры других частей, выстроилась сборная солянка, и вообще, всё было не так, но это неважно). Иносказательно выражение стало означать стойкость на пределе человеческих возможностей, а еще растягивание немногочисленного войска на длинную линию фронта. Это был бессмысленный маневр, такой же, как «атака легкой кавалерии» – еще одна фраза, обогатившая английский язык после Крымской войны (вообще, Крымская война евротурецкой коалиции с Россией, вроде бы не самая масштабная из войн, занимает, тем не менее, непропорционально большое место в исторической памяти и национальном сознании англичан, а почему – это отдельная интересная тема).
Теперь я могу об этом писать, потому что положение с нехваткой войск для выстраивания эшелонированной обороны и насыщения территорий официально признано. Более того, именно для исправления ситуации объявлена частичная мобилизация. Так что никакого секрета я не раскрываю.
По протяженности фронта, по охвату территорий, по масштабам боевых действий нынешняя всё еще специальная военная операция (СВО) вполне сопоставима с операциями 1-го Украинского фронта в 1943 году. Да и места событий примерно те же. Вот только в составе 1-го Украинского у нас было в самом начале восемь армий, считая танковую и воздушную, общей численностью до 700 тысяч человек. А со стороны немцев Первому Украинскому противостояла главным образом 4-я танковая армия (группа) вермахта, имевшая численность до 160 тысяч. И даже если учесть все вспомогательные части, которые придавались Гитлером для усиления 4-й танковой, всё равно с 1943 года советские войска стабильно сохраняли и наращивали на этом фронте численное превосходство. Которое было тем более необходимо, если учесть то, что советские войска вели наступательные действия, освобождая Украину.
- Армия и общество требуют мобилизации без ошибок
- Депутат Госдумы Метелев: Эксцессы в военкоматах влияют на общественное восприятие мобилизации
- С какими словами Россия вступала в битвы
Эти 700 тысяч красноармейцев, конечно, не все воевали на передовой. Наверняка на передовой находилось меньше половины всего состава фронта. Советское командование научилось, даже осуществляя наступательные операции, выстраивать эшелонированную оборону, иметь резервы и насыщать войсками тылы. А вот немцы, не имея достаточного мобилизационного потенциала, были вынуждены гнать чуть ли не всё свое войско в первую линию. Это помогало выигрывать блицкриги, но на войне вдолгую такая тактика не работает. Фронт должен опираться на тылы. Тылы должны быть плотно насыщены войсками.
Иначе появляется простор для работы диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) противника, возможности для прорывов, рейдов, попыток окружения. В плотных эшелонах же любой авантюрный рейд быстро сгорает.
К тому же занятую территорию нужно не формально, а реально контролировать. Не давать поднять голову местным нацистам. Обеспечивать безопасность работы военно-гражданских администраций (ВГА), муниципалитетов, коммунальных служб, медицины, школ и всего прочего.
Вот именно для этого нужна мобилизация резервистов. Чтобы насытить войсками тылы. Вряд ли вновь созданные из мобилизованных граждан части сразу отправят штурмовать позиции противника. Для этого продолжают наращивать кадровые войска. Никто не остановил прием на военную службу по контракту или, например, в героический штурмовой «Вагнер». Резервистов, скорее всего, назначат во второй, третий эшелон, в тылы и на обеспечение безопасности.
Для некоторых жителей России новость о частичной мобилизации прозвучала как гром среди ясного неба. Для них же не было никакой войны. Их ничего не касалось. Но мобилизация уже проводилась, с самого первого дня СВО, в Донецкой и Луганской народных республиках (которые скоро наверняка станут регионами Российской Федерации, а значит, в России). Тысячи резервистов были призваны. И хотя были разные случаи (на войне всякое случается), но в основном резервистов старались ставить именно в тылы, а не на передовую.
Другое дело, что не хватало (и не хватает) ни кадровых частей для передовой, ни мобилизованных для тыла. Вероятно, поэтому (хотя Генштаб мне, как и вам, не докладывает) сокращали протяженность фронта: сначала ушли из-под Киева, потом из-под Харькова. Чтобы не стоять «тонкой красной линией», за которой пустота.
Не надо говорить, что «специальная операция идет по плану и с опережением графика». Это звучит бессмысленно и глупо. Военные планы всегда корректируются в зависимости от действий противника и изменения обстановки. Это нормально. Советское командование, выигравшее войну с объединенной (Гитлером) Европой, постоянно меняло и исправляло свои планы. Сталинградский котел, например, стал результатом одной такой своевременной корректировки. Изначально-то планировалось не под Сталинградом немца окружать, а Харьков брать (это я не к тому, что надо повторить отступление до Волги). Просто не надо стесняться говорить правду. Народ поймет. Обстановка изменилась и план тоже поменялся. Но цели остаются те же.
Против нас на Украине воюет не только украинский нацистский режим, но и весь коллективный Запад, направляемый Соединенными Штатами Америки. Мирные переговоры они срывают. Не скрывают своих намерений нанести поражение России, а далее ее уничтожить и расчленить. Значит, надо готовиться к серьезной войне по всем правилам: укрепить фронт и насытить войсками тылы. Чем лучше мы будем готовы, тем быстрее закончатся боевые действия, а в Донбассе наступит долгожданный мир.
