Один из лучших русских сказочников, воспитавший весь Советский Союз и современную Россию, судя по свидетельствам близких, оказался жестоким тираном и не то что просто не любил детей, а еще и лупил своего единственного ребенка. Скончавшийся два года назад Эдуард Успенский получил посмертные обвинения в избиениях и семейном насилии от своей дочери Татьяны Успенской.
Впрочем, женщина уже не раз заявляла о жестокости отца, которого принято считать добрым сказочником и лучшим другом детей. На этот раз Татьяна обратилась к главной детской библиотеке страны – РГДБ – с просьбой не присваивать имя Успенского литературной премии «Большая сказка». Дочь писателя уверена, что такой безнравственный человек, как ее отец, не должен становиться примером для других. И порекомендовала выбрать для этой цели «более достойного писателя».
Несколько лет воспоминания о жизни в секте Столбуна, куда Татьяну Успенскую поместил отец, оставались ее личной трагедией, нимало не трогавшей общественность. Трудное детство – с кем не бывает. Но когда дочь покойного оспорила его право на собственную литературную премию, общественность бурно отреагировала. Женщина уже не просто жаловалась на свое детство, она, по сути, покушалась на наше общее детство. То самое, которое у многих стало легче и счастливее как раз благодаря произведениям Эдуарда Успенского. Произошло классическое «оказался наш отец не отцом, а сукою».
Почему-то обнаружилось только две куцые точки зрения. Первая, романтическая, отрицает у таланта всякую человеческую составляющую. Если уж тебе довелось родиться со способностями много выше средних, ты обязан быть образцом морали и добропорядочности. Никаких других прав, кроме как служить обществу и освещать своей добродетелью путь неразумных обывателей, у тебя нет.
Вторая, деспотическая, отрицает у таланта всякую человеческую ответственность. Если тебя Бог поцеловал, то он еще и выписал тебе индульгенцию на любые вурдалачества. Грех – это у обычного человека грех. А у великого – милое чудачество, даже если оно уголовно наказуемо. Классическое «что позволено Юпитеру, не позволено быку». Как водится, обе крайности в большей степени выдают личные травмы сторонников, нежели приближают кого-то к истине.
Глубоко непонятно, как творчество сказочника связано с его отвратительным отношением к близким. Если быть честными – это для Татьяны Успенской он был плохим отцом, а для ее детей – плохим дедом. Но для большинства жителей страны Успенский – добрый общий дедушка, воспитавший не одно поколение. И даже если бы он ел на завтрак христианских младенцев, Крокодил Гена и Чебурашка не стали бы людоедами. Поэтому РДГБ совершенно справедливо отказала дочери писателя в посмертном лишении его прав на почести.
Но также глубоко непонятно, как величие писателя Успенского оправдывает издевательства над семьей, о которых пишет его жертва. Каким образом прекрасные символы нашего детства – Чебурашка и Крокодил Гена с прочим Простоквашино – искупают детские травмы ребенка, побои и несколько лет, угробленных в секте Столбуна?
Оспаривать право детей воевать с мертвыми родителями – глубокое ханжество. Человек, которому был причинен ущерб, имеет право говорить об этом ущербе в любое время. Это уже история самой Татьяны Эдуардовны, а не личная жизнь великого Успенского. И самое правильное, что она могла сделать, это предать огласке вурдалачества талантливого папы.
- Экс-жена Успенского заявила о нелюбви писателя к детям
- Тирания создателя Чебурашки ставит вопрос об институте репутации
- Психолог объяснил, как в Успенском могли уживаться тиран и детский писатель
Потому что есть такие банальные прописные истины: никто не имеет права физически, морально или психологически измываться над другими людьми. Особенно – над детьми. Защитники белого мундира писателя сейчас возмущаются, что взрослая женщина пинает мертвого льва, ведь это безопасно. Но этот ваш лев, когда был жив и в полной силе, пинал беззащитного ребенка. Это тоже было безопасно. Тогда почему большинство выбирает осуждать жертву, а не агрессора и абьюзера?
Мы все время боимся, что кто-то научит наших детей плохому. То криминальные сериалы, то компьютерные игры, то мифические синие киты. Поэтому рисуем лубочные картинки идеальных деревянных идолов, которых впихиваем в головы детей как образец для подражания. Это так удобно – придумать доброго дедушку Эдика, папу Чебурашки, который научит, что такое хорошо, а что такое плохо, пока мама с папой собачатся на кухне. А когда дедушка Эдик оказывается тираном и в целом довольно неприятным человеком, мир воспитания рушится.
Успенский и его дочь виноваты в том, что помешали очередным инфантилам создать себе кумира. Икона треснула, как до нее треснули или вскоре треснут все другие иконы, показав обычного человека с необычным талантом. Поль Гоген, оказывается, не только рисовал худеньких гаитянских малолеток, а вовсю растлевал их. Вуди Аллен предавался инцесту с приемной дочерью. Роман Полански занимался сексом с несовершеннолетней. Айвазовский избивал жену. Марина Цветаева сгноила дочку в детском доме.
В конце концов, когда Нобелевскую премию мира получает Барак Обама, на чьей совести больше смертей, чем на совести любого маньяка, Эдуард Успенский имеет полное право на литературную премию своего имени. А жертвы любого абьюзера имеют права на свою историю, рассказанную в полный голос. Такая картина мира гораздо лучше научит детей отделять хорошее от плохого, чем сомнительный дедушка с Чебурашкой за пазухой.
