Аркадий Бабченко*, когда-то казавшийся мне и многим другим вполне нормальным человеком, не собирается останавливаться на достигнутом.
В свое время он собрал немало восторженных отзывов от граждан Украины, когда нашел в себе силы выразить радость по поводу катастрофы российского Ту-154 в Сирии. Тогда, напомню, в результате крушения погибли музыканты из ансамбля им. Александрова и доктор Лиза. Означенный персонаж, заявив, что они ехали развлекать и лечить оккупантов, квалифицировал их гибель как заслуженную кару.
Казалось, изобрести что-то, что могло бы превзойти по своей бесчеловечности это моление о крови, Бабченко уже не удастся – просто невозможно было вообразить ситуацию, в которой скотство достигло бы еще более плотной концентрации. Но украинскому активисту удалось сделать гигантский рывок и преодолеть дистанцию огромного размера.
Одно дело – жизнерадостно сплясать на могилах музыкантов и врача и совсем другое – с таким же задором и ликованием писать о пожаре в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерово, в результате которого погибли дети.
Мученическую смерть школьников в огне, которая может вызвать разве что скорбное оцепенение у любого человека, имеющего сердце, тем более что Бабченко сам является отцом, обосновавшийся в Киеве оппозиционер тоже сумел представить как следствие общественного договора, который заключили российские граждане с преступным режимом. И тоже отметился своим фирменным «не скорблю».
В интерпретации бескомпромиссного борца с неправедным режимом все, кто остается жить в России, не заявляя ежеминутно о преступной сущности российской власти, самим фактом своего местоположения легитимируют режим. А потому заслуживают любой участи – смерти, болезни, голода. Ибо неиссякаемым источником бед в стране является российское государство.
Мирясь с его существованием, человек обрекает себя на бесконечную лотерею: никто не знает, какой билет ему достанется в следующий раз – будет ли это взрыв, пожар или наводнение, но, выбирая власть, граждане вместе с ней приобретают и продуцируемые ею катастрофы.
Это очень примитивный набор причин и следствий, но какое-то подобие логики в ней присутствует. Я помню, как еще при СССР один мой знакомый, прочитав «Архипелаг ГУЛАГ», преисполнился такой лютой ненависти к советской власти, что решил ни при каких обстоятельствах не платить за проезд в общественном транспорте. Это примерно та же логика.
Если преступное государство является владельцем метро, автобусов и трамваев, то бороться с ним надо, отказываясь оплачивать его услуги. Тут есть один тонкий момент. Доставляя тебя из одной точки в другую, государство лишь исполняет инфраструктурные обязанности – дает возможность гражданину передвигаться, чтобы тот мог обеспечить свои базовые потребности. Оно при этом не навязывает свою идеологию.
Поэтому на практике довольно просто отделить менеджмент от идеологической сферы и, признавая свою зависимость от инфраструктуры, ограничивать свои контакты с миром политических идеологем.
Что же касается Бабченко, то тут нравственная деформация зашла гораздо дальше трамвайного билета. Как и у многих его нынешних соотечественников-украинцев, впадающих в восторг при появлении новости об очередном бедствии в России. Там, где трагедия смерти становится событием, перекрывающим многократно любой политический фон, а гибель детей – это именно такой случай, любая рефлексия моментально схлопывается, освобождая место безграничному горю и бесконечной жалости.
Вот это самое отсутствие границ и конца и не дает возможности мысли, анализу втиснуться в пространство цельного чувства. Но у Бабченко поверх всех человеческих эмоций один отменяющий людей, трагедию, детские муки фетиш – «потому что Путин».
- Алчность Бабченко продолжает уничтожать его репутацию
- Журналист Бабченко о Ту-154: Не испытываю ни сочувствия, ни жалости
- Почему русская интеллигенция радуется главной катастрофе России
Вы, я думаю, уверены, что после «Зимней вишни» все возможные и невозможные высоты подлости покорились неугомонному киевскому альпинисту. А вот и нет. Некрофаг сумел-таки пополнить свою вызывающую дрожь коллекцию.
На сей раз он выложил у себя на странице в «Фейсбуке» ссылку на аккаунт матери летчика, управлявшего сбитым в Сирии самолетом Ил-20. И тоже знакомое «не скорблю». Подписчики Бабченко распорядились информацией ожидаемо – они хлынули на страницу женщины, на которой она разместила фото погибшего сына, и начали исполнять свои обычные пляски. Цитировать оставленные ими записи я не стану, но каждый, кто знает, как ведут себя шумеры, оплевывая чужие могилы, могут представить себе содержание комментариев.
Я твердо знаю, что Бабченко поставит новые рекорды, как ставит их каждый день облюбованное им для жизни и творчества общество. Только это вот ужасало поначалу, поскольку в этих людях мы видели самих себя, только слегка помутившихся разумом. Однако языческие практики глумления над могилами тех, кого они, не видя отдельных лиц, скопом зачисляют во враги, делают их чужими, совсем неопознаваемыми существами из какой-то судорожной, наполненной ненавистью, запахом крови и разлагающейся плоти реальности.
В том мире гибель детей способна вызвать судорожную радость, там могут явиться на порог дома, в котором живет мать, потерявшая сына, чтобы проорать проклятия. У людей оттуда очень странные представления о радости. Им нужны сильные и страшные события, чужая смерть, чтобы испытать ее. А это значит, что обычные вещи, наполняющие радостью наши сердца, – любовь, семья, сострадание, умение дарить прощение – им все менее ведомы.И, в общем, уже ничего не удивляет. Только как-то не по-хорошему жалко их – так, наверное, можно пожалеть колченогий стул. Плохо ему стоится на трех ногах и скоро он закончит свои дни на помойке.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом
