Я не могу позволить себе радоваться или, наоборот, горевать из-за назначения Дмитрия Медведева главой правительства.
Для того чтобы испытывать эти чувства, я должен владеть должным объемом информации. Не будучи же специалистами и не имея полного представления о том, как функционирует внутренняя кухня, мы не можем точно знать, в какой степени именно Дмитрий Анатольевич несет ответственность как за достижения, так и за провалы.
Да, какая-то взаимосвязь должна присутствовать априори, но она, на мой взгляд, скорее существенно ниже той, которую вменяют главе правительства его раздраженные критики.
Есть один важный момент. Большинство россиян, проголосовав за Владимира Путина на президентских выборах, одобрило его политику в целом, поскольку у всех у нас есть претензии не только к частностям, но и к тому, как государством обустроены отдельные сферы общественного быта.
Восторжествовал тот подход, что наличие множественных проблем не может отменить главных свершений, что эти проблемы не меняют того, что принято называть генеральным курсом, которым движется страна на протяжении 18 лет, иногда сама себе отдавливая пальцы.
Кроме того, голоса, отданные за Путина, – это еще и очевидное признание того обстоятельства, что за положение дел в стране отвечает главным образом этот человек.
Легендирование правительства как штаба вредителей, действующих вопреки интересам народа, выполняющих волю условного Запада, произошло уже давно, но я думаю, что это только отчасти правда.
Действительно, Владимир Путин принял из рук Бориса Ельцина такой управленческий аппарат государства, который был тотально инфицирован идеей обязательного встраивания России в западную цивилизационную и экономическую парадигму.
Впереди у президента был большой путь, двигаясь по которому, он все больше убеждался в том, о чем наверняка догадывался в самом начале: модель органичной интеграции России в большой мир, безраздельно владевшая умами и воображением его предшественников, была принципиально нереализуема.
Своими соображениями на эту тему он и поделился в знаменитой Мюнхенской речи.
А вот представим себе, что с ее тезисами он сделал бы заявку на исполнение президентских обязанностей еще в самом начале карьеры – в далеком 2000-м.
Я уверен, что гигантская чиновно-бюрократическая машина довольно быстро прожевала бы такого лидера, лишив его всяких видов на руководство страной.
Нет, это не было бы сделано путем военного переворота, поскольку бюрократия вообще не любит тех средств изменения системы вещей, которые могут быть при определенных обстоятельствах направлены против нее самой. Президента просто парализовали бы глобальной обструкцией и саботажем.
В ответ на лишение их надежд стать когда-нибудь частью благословенного Запада конкретные люди, занимающие должности в государственных учреждениях, просто устроили бы государственную забастовку, делая вид, что неукоснительно исполняют свои обязанности, но на деле блокируя решение каких-либо вопросов для обеспечения функционирования государства.
В этих условиях президенту потребовалось сначала усыпить бдительность гигантской массы сформированных ельцинской эпохой чиновников, а потом и начать постепенное переформатирование всего государственного аппарата. Здесь как раз и сослужили свою службу либеральные маяки типа Чубайса, Кудрина и иже с ними, коими был обставлен начальный период деятельности президента.
Сегодня Россия и ее бюрократия уже иные, избавившиеся от былых фантазий. Казалось бы, надобность в отвлекающих внимание фигурах прошла и пора сажать в кресла руководителей новых людей, соответствующих запросам времени.
- Новая команда Медведева ставит на «оборонку» и цифровизацию
- Медведев рассказал, на что готов пойти для развития России
- Путин перечислил заслуги Медведева на посту премьера
Но мне кажется, что при том, что Путин и Медведев являются абсолютными единомышленниками и действуют в непротиворечивом тандеме, у страны в ее сегодняшнем ментальном состоянии появились новые иллюзии.
Дескать, полная и окончательная расправа с людьми, олицетворяющими (возможно, по недоразумению) отставленный евроатлантический проект для России, может дать нужные результаты: грабительский олигархический капитализм, задравший большую часть населения, будет в одночасье похоронен.
Левый политический крен, предписывающий отправить в отставку Медведева, Чубайса и какую-нибудь Набиуллину (другие фамилии можете подставить по собственному усмотрению), не может обеспечить чаемый многими возврат СССР, который на дистанции в 25 лет сам по себе превратился в миф, сияющий всеми цветами радуги.
Надо понимать, что мы уже укоренены в другом социальном укладе.
Миллионы людей приспособились к новым обстоятельствам, и, несмотря на то, что они отрицают их справедливость, сложившиеся сегодня условия, конечно же, дают совершенно иные, гораздо большие возможности людям для самореализации, нежели закрепощенность советских времен.
Олигархизация этого уклада, да и вообще весь грабительский кавардак 90-х прошлого века, были той ценой, которую пришлось платить из-за отсутствия опыта. Вот это наследие ельцинского периода надо, конечно, демонтировать. Но общую систему вещей можно изменить только посредством новой революции.
Принимая версию, что Дмитрий Анатольевич является человеком более либеральных воззрений, чем его старший и по возрасту, и по должности товарищ, я утверждаю, что это абсолютно нормально.
Путину необходимы специалисты по тому укладу, которым сегодня живет Россия, люди, обслуживающие именно эту сложнейшую систему отношений, которую можно назвать капиталистической, частнособственнической, как угодно.
Поставить сегодня руководить страной убежденных коммунистов означало бы обречь Россию на неизбежный коллапс. Они вполне могут управлять отдельными отраслями, но передавать ребятам с Марксом в голове огромный и полностью видоизменившийся с советских времен социальный организм нельзя, поскольку в этом случае начнется новый период реформ и экспериментов, которые гарантированно завершатся потерей управляемости, как при Ельцине.Вот поэтому я за Дмитрия Анатольевича, сидящего одесную Владимира Владимировича.
А вот Чубайс, по мне, – это все-таки сильный перебор, хотя и с ним я готов примириться.
