Стихи в межсезонье

Подснежники и цикламены (от 12 до 6 баллов)

Кушнер на мгновение забывает о привычной ложноклассической позе «читателя «Медеи» и «Федры», его стихотворения неожиданно приобретают публицистический задор – и выигрывают …

12. Марина Мурсалова. Последние герои // Новый мир. №1.

Стихи молодой поэтессы Марины Мурсаловой неброски, однако потрясают выверенной интонационной точностью. Мурсалова словно рисует офорты, процарапывает картину иглой по стеклу; она не «колорист» (в ее строках почти нет красок), она – «рисовальщик», «график». Виртуоз линий и штрихов.

11. Лев Лосев. Пять стихотворений // Знамя. № 1.

О чем бы ни писал Лев Лосев – о православии, о Гоголе, о деньгах, – он всегда мастер. Притом что данная подборка, скажем честно, проходная для Лосева, она смотрится неизмеримо профессиональнее «вершинных достижений» иных его коллег по цеху.

10. Максим Амелин. Пометки на полях // Знамя. № 1.

Соседство подборок Лосева и Амелина не случайно. Лосева называют «поэтом для профессоров», однако солнечный лосевский «филологизм» бледнеет перед насыщенно-грозовым амелинским.

Максим Амелин влюблен в русскую поэзию XVIII века; лучшее, чем одарила его она, – просодические ходы: по-ломоносовски стремительные, по-сумароковски смелые, по-державински грозно-напряженные. Амелин удивительно чувствует архитектонику строфы, он владеет ритмом, как водитель автомобилем. Да и верлибр у него вышел симпатичным.

9. Валерий Лобанов. По ночному пути // Новый мир. № 1.

Убедительный, благородный, четкий, акварельный, очень традиционный постакмеизм.

8. Мария Ватутина. Ока впадает в Стикс // Октябрь. № 1.

Вот чудесные стихи – полнозвучные, полноцветные, обаятельные, запоминающиеся, мягко высвеченные религиозной подсветкой. Однако, вчитавшись в них, с досадой замечаешь то не вполне удачный эпитет, то заемность интонаций (иногда – очевидную, иногда – скрытую). Тот случай, когда «почти совершенству» не хватает самой малости. Индивидуальности (как я уже однажды отмечал, говоря о Ватутиной).

7. Александр Кушнер. Меж двумя дождями, в перерыве // Новый мир. № 1.

Когда Кушнер на мгновение забывает о своей привычной ложноклассической позе «читателя «Медеи» и «Федры», его стихотворения неожиданно приобретают публицистический задор – и неизмеримо выигрывают от этого.

6. Анна Русс. Все, что случалось в книжках, случится с нами // Октябрь. № 2.

Мне нравятся тексты Анны Русс. Я желаю ей добра и именно поэтому вынужден предупредить: путь «эстрадной поэзии» (во всех формах, в том числе в инварианте «женской эстрадной поэзии») – коварен. Не стать бы Анне Русс рифмующей Кларой Новиковой. Не хочу ей такой судьбы, не соответствующей ее дарованию и уму.

Волнистые туманы (от 5 до 3 баллов)

На эту тему
• Зимние небылицы
• Геополитика
• Двадцать новогодних воспоминаний
• Путешествие из Москвы в Петербург
• Раздача новогодних слонов

5. Лариса Щиголь. Священная война // Новый мир. № 1.

Профессиональные, разумные и какие-то сухие (подобранные, поджатые, словно губы) стихи. Однако в них – раздражающей подмесью к фону, то интенсивной, то почти незримой грязцой, – присутствует стихия журналистской тривиальности. Снижая впечатление от подборки.

4. Иван Волков. Желтая Гора. Поэма // Октябрь. № 2.

Все же вряд ли поэма. Тенсоны, октавы, секстины и баллады про онкологическую клинику. Выверенные психологические сценки. Все было бы хорошо, но несоответствие между содержанием и изощренными формами смущает. Не совсем понимаю, для чего Волков прибег к ним. Нахожусь в недоумении.

3. Михаил Генделев. Новые стихи // Октябрь. № 1.

Генделев узнаваем в обеих своих ипостасях – в лирической и в эксцентрической. Притом как лирик он замечателен (и очень напоминает Виктора Кривулина). А как эксцентрик – далеко не столь замечателен. Иногда Генделева кидает куда-то не туда. Притом настолько не туда, что за него становится неловко.

Дождь со снегом (от 2 баллов до 1 балла)

2. Алексей Цветков. Новое // Знамя. № 1. Тот никто который никогда // Октябрь. № 1.

Только я сокрушился, что вынужден (по уважительным причинам) пропустить очередную цветковскую подборку в прошлогоднем 11-м «Октябре», – и на тебе: две новые подборки – и в «Октябре», и в «Знамени», объемистые к тому же…

Журнальные тексты Цветкова превратились в явление природы: заглянешь в журнал, как в окно, и видишь: опять Цветков задождил. Вспоминаю контрреволюционную опечатку из газеты 30-х годов: «Над трибунами сеял унылый непроглядный вождь». Куда ни глянь – везде моросит пражский литературный вождь, и повсюду он одинаков: все те же интонации, все тот же патентованный «поток сознания» без знаков препинания и с редкими удачными просветами.

Справедливости ради отмечу, что в конце подборки из январского «Октября» встречаются прекрасные стихотворения Цветкова – внятные и жесткие. Но их мало.

1. Борис Ильин. Когда сверкнет // Новый мир. № 1.

Лирические опыты юного учителя из Подмосковья. Вполне культурные опыты, надо сказать, и у них, как у булгаковских котов, весенний вид. Об остальном говорить покамест рано.