Геополитика

Сто цветов расцветают даже в феврале.

1.Пролистываем у кассы

Волга», не уступавшая прежде иным московским «толстякам», и в самом деле возрождается

Валерий Островский. Шанхайский шок // Звезда. № 12. 2007.
Под рубрикой «Мнение» статья о Шанхае, городе и уникальном явлении. У нас «шанхаями» называют всякого рода убогий самострой: бараки, хибары. Полагают, слово это принесли репатрианты, нашедшие после Гражданской войны приют в трущобах Шанхая.

Для автора статьи современный Шанхай – «нечто совершенно футуристическое. Все стремится вверх, все утопает в огнях, все движется по пятиуровневым развязкам. А потом проезжаешь по самому длинному в мире тридцатишестикилометровому мосту через Восточно-Китайское море. И тоже не перестаешь дивиться».

Виктор Смольников. Три товарища // Урал. № 12. 2007.
Физиологический очерк, перетекающий в рассказ. Три бывших психа покидают дом скорби и начинают новую жизнь: ищут работу, знакомятся с девушками, зарабатывают деньги. Они удачливы и оптимистичны. Знание жизни вкупе с редким для такой темы жизнелюбием.

Веселенькая, ироничная, несколько легковесная проза.

2.Пересадка на Курском вокзале
Еще во времена Остапа Бендера именно с Курского вокзала попадал в Москву «кавказец в коричневой бараньей шапке с вентиляционными дырочками». Там же начинался (и по сей день начинается) для многих путь на Кавказ.

Яков Гордин. Черкесия – «Кавказская Атлантида» // Звезда. № 12. 2007.
Статью Якова Гордина о «Кавказской Атлантиде» (уничтоженной в ходе Кавказской войны черкесской «цивилизации») и завоевании русскими Западного Кавказа предваряет беседа автора с представителем Черкесского конгресса Муратом Берзеговым.

Этот конгресс требует, чтобы Россия признала геноцид черкесов, шапсугов, абхазов, адыгов и помогла четырем миллионам (!) черкесов и адыгов с Ближнего Востока, куда они эмигрировали в XIX веке, вернуться на историческую родину.

«Путь к миру и справедливости на Кавказе лежит через историческую правду. В восстановлении правдивой картины кавказско-российского прошлого судьба черкесов – одна из наиболее тяжких проблем» – этими словами Яков Гордин завершает свою статью.

Вывод, на мой взгляд, противоречит содержанию самой статьи. Историческая правда Кавказской войны такова, что лучше б ее и не знать…

Павел Полян. Коса и камень: конфликтный этнос в крепчающих объятиях Советской власти // Звезда. № 12. 2007.
Тот же ужас в другое время (Гражданская война и 20–30-е годы), в другом месте (Восточный Кавказ) о другом народе – об ингушах и чеченцах.

Название одного из разделов статьи: «Бандитизм как профессия и повстанчество как призвание: чеченцы в первые годы советского безвластия».

Евгений Морозов. Ордынская дань нашего времени // Москва. № 12. 2007.
Современный Кавказ (в особенности Чечня и Дагестан) – черная дыра, куда уходят миллиарды рублей, где пропадают люди, где рабство и рабовладение – норма, где убивают русских, где продолжается межэтническая грызня. Россия платит дань кавказцам, как 600 лет назад – татарам. Ужас без конца.

Национализм давно восторжествовал в Чечне: «Туманные представления о некоем величии в прошлом… о Чечне как о родине ариев (и даже о чеченском происхождении кроманьонцев), создательнице истинного ислама и древнейшей демократии и т.п., антиамериканизм и антисемитизм – таковы основные чеченские мифы…»

3.Медленное чтение

На эту тему
• Двадцать новогодних воспоминаний
• Путешествие из Москвы в Петербург
• Раздача новогодних слонов
• В переводе на русский
• Смотр чудотворцев

Александр Старостин. Дух осеннего оленя. Повесть в рассказах // Москва. № 12. 2007.
Последняя публикация недавно ушедшего из жизни постоянного автора журнала: «Зоолог, если он настоящий, к концу жизни становится, как известно, похожим на предмет своего изучения: легко угадать того, кто занимается мышевидными, копытными, волками.

В идеале зоолог должен обратиться в изучаемое животное… Вот и зоолог Адам Петрович Деев, специалист по диким копытным, однажды перекинулся в оленя (Rangifer Tarandus)».

Валерий Осинский. Чужой сын. Повесть // Москва. № 12. 2007.
Короткая война сделала маленького Сережу инвалидом и сиротой. Это частная история, положенная в основу повести, и вместе с тем метафора. Русские в бывших союзных республиках оказались чужими детьми своего государства, чужие они и для своих соотечественников в России.

«Поезд плелся по Приморью. Тысячи русских за окном. Сотни их в зверинцах плацкарт ходили, жевали, болтали, пили водку. В девяти же тысячах километров на запад… впервые за сорок семь лет совершалось массовое зверство. А здесь многие даже не знали, где находится страна белых аистов… Глядя на смеющиеся рожи подвыпивших попутчиков, я ощутил разницу между русскими, живущими в России, и теми, кто думал по-русски там. Мы считали себя частью нации. Но в огромной стране с ее пространственными пустотами нас не ждали».

Ирина Шаманаева. Улица Пирамидальных тополей. Цикл рассказов // Звезда. № 12. 2007.
История русско-австрийской семьи в России и Советском Союзе на протяжении почти всего XX века. Франц Гартунг, бывший военнопленный, его жена Маша Ковалева, их дети, внуки, правнуки. Все превратности судьбы советского человека с иностранной фамилией и родственниками за границей.

«И мои предки – будто шеренга пирамидальных тополей, занесенных сюда злым вихрем, ветром судьбы, чуждых нашему климату, однако все вынесших, ко всему притерпевшихся, накрепко вросших в эту не очень приветливую землю».

Александр Сегень, автор романа Расстрел (фото: ИТАР-ТАСС)

4.Вместо снотворного

Татьяна Лебедева. Кукушкины дети. Повесть // Волга – XXI век. № 9–10. 2007.
О детях, брошенных родителями. Сторонники жесткого реализма не смогут упрекнуть автора в излишней литературности. Она оправданна выбором повествователя, мальчика, одаренного от природы творческим воображением, впоследствии студента университета.

Его опекунами стали немолодые бездетные супруги, преподаватели из Ленинграда.

Повествование строится по ассоциативному принципу, соединяя эпизоды, отчетливо сохранившиеся в памяти, с воображаемыми картинами, зыбкими образами сна.

«Иногда, то ли во сне, то ли в полудремных мечтах виделась мне мама в красном платье. Она звала меня, манила рукой… Я бежал по мокрому песку, ноги вязли неглубоко, а песок холодил ступни, и бежать было легко, как лететь во сне…»

Даже в кавказском эпизоде повести, где есть похищение, неудавшийся побег из плена и гибель героев, важнее для автора не событийный ряд, а состояние души.

«Что-то тяжелое ударило меня в спину и плечо, и я почувствовал, как Соня выскальзывает из моих рук и, вместо того чтобы падать вниз, взмывает вверх. Я хватался за ее ладонь, но вот и она выскользнула из моих пальцев, а Соня взлетала все выше. Слезящимися глазами я видел, как сквозь ее тонкое тело просвечивает солнце и как ее улыбка тает в облаках».

Журнал «Волга», не уступавший прежде иным московским «толстякам», и в самом деле возрождается. Только выходит пока не слишком регулярно. Но проза на Волге не хуже столичной.

Александр Сегень. Расстрел. Роман // Наш современник. № 11–12. 2007.

Об Октябрьской революции в Москве. Старый историко-революционный роман, перевернутый с ног на голову.

Юнкера – как на подбор благородные, чистые душой, любят отечество, к девушкам относятся по-рыцарски. Стерильно положительны и скучны.

Народ – солдаты, красногвардейцы – пьяное быдло, скоты, «подонки», «кровавая сволочь». Дикая, темная сила в руках злодеев-комиссаров.

Но и большевик большевику рознь.

Русские революционеры у Сегеня люди, в общем, симпатичные. Заблудились, служат не Богу, а сатане, но все-таки они свои, родные, их можно было бы даже исправить. Таковы Ногин, Муралов, Добрынин.

Зато евреи и латыши – сплошь кровожадные трусы, моральные уроды, самонадеянные, кичливые, насквозь порочные. Залкинд (она же Демон, она же Землячка), Аросев, Ярославский, Берзин, Пятницкий, Смидович, Шефнер, Розенгольц. Схематичны и карикатурны.

«…Бойцы под командованием Добрынина начали выдавливать белых из Пречистенки… (Добрынин) прибежал в штаб, где Ротшильд, Косиор, Шиллерт и Файндыш попивали пивко».

Сейчас трудно поверить, что когда-то этот писатель подавал большие надежды.