«Полномочия, противоречащие закону»

«Если вновь все изменится, сломается то настроение, с которым городские власти заговорили о сохранении старого города, новая комиссия станет готовым инструментом для его дальнейшего уничтожения», – считает координатор общественного движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин. Так он прокомментировал газете ВЗГЛЯД создание новой комиссии по охране культурного наследия Москвы.

Мэр Москвы Сергей Собянин ликвидировал так называемую «Несносную» комиссию, на совести которой рекомендации о сносе более 3000 старинных зданий в центре Москвы. Вместо нее создан новый орган – комиссия при правительстве Москвы по рассмотрению вопросов осуществления градостроительной деятельности в границах достопримечательных мест и зон охраны объектов культурного наследия.

На презентации нового органа руководитель департамента культурного наследия города Москвы Александр Кибовский отметился заявлением о необходимости создать прокуратуру, которая бы специализировалась на вопросах охраны культурного наследия страны, сообщает «Интерфакс». Кроме того, чиновник отчитался о завершении инвентаризации монументальных памятников в столице.

О том, чем новая комиссия отличается от предыдущей и чем на нее похожа, газете ВЗГЛЯД рассказал координатор общественного движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин.

ВЗГЛЯД: Рустам Эврикович, каких решений вы ждете от новой комиссии?

Рустам Рахматуллин: Если исходить из ее названия, она должна заниматься судьбой исторической застройки, а не памятников, и только на землях, где градостроительная деятельность разрешена законом.

Рустам Рахматуллин к полномочиям новой комиссии относится настороженно  (Фото: ИТАР-ТАСС)

Поясню. Старый город делится на земли, где градостроительная деятельность разрешена  и где запрещена. Запрещена она на памятниках и на их территориях, которые, как правило, устанавливаются в межах исторического владения. Территория памятника – тоже памятник, его часть. Например, нельзя застраивать усадебный двор.

Охранные зоны – это внешние пояса защиты. Можно сказать, тень памятника, падающая на соседей. Там градостроительная деятельность, то есть возведение новых строений и изменение габаритов существующих строений, возможна. Однако она ограничена законами о наследии. Причем ограничена так, чтобы приоритет имела визуальная сохранность памятника, его существование в окружении прежней плотности, прежней высотности и так далее.

ВЗГЛЯД: А что такое «достопримечательное место»?

Р. Р.: Это особый вид памятника: на его территории разрешена ограниченная градостроительная деятельность. Это аналог природного или исторического заповедника, только – в нашем случае – в черте города. К примеру, в Пушкинских Горах, в деревне, которую видно из усадьбы Пушкина, нельзя запретить строить коттедж, но можно и нужно ограничить это строительство определенными условиями, позволяющими сохранить аутентичность пейзажа. Режим достопримечательного места в городе должен работать так же.

ВЗГЛЯД: Можно ли сказать, что новая комиссия будет заниматься проектами застройки охранных зон и достопримечательных мест?

Р. Р.: Из ее названия следует, что да, в том числе. Предыдущая, упраздненная комиссия занималась исключительно вопросами «сохранения» – читай: «сноса» исторической застройки.

Однако в названии новой комиссии заключено и другое отличие, причем опасное. Комиссия, созданная в 1995 году Лужковым, опекала территорию внутри Камер-Коллежского вала, то есть всю территорию старой Москвы. А в юрисдикции нынешней комиссии оказываются только такие территории, которые имеют охранный режим. Непонятно, кто и как будет решать судьбу тех исторических домов, которые расположены в историческом центре, но не попадают в границы охранных зон или достопримечательных мест. Боюсь, что в случае появления заявки на снос судьбу такого дома будут решать префектуры. Это явный минус по сравнению с предыдущим положением дел.

ВЗГЛЯД: Как вы оцениваете состав комиссии?

Р. Р.: Комиссия составлена так, чтобы правительство Москвы имело там «контрольный пакет голосов». Так же была устроена и предыдущая комиссия. Никто и не ожидал, что новая будет устроена иначе.

То, что туда вошли несколько градозащитников, – это хорошо. Это не декорум, потому что они будут драться и не позволят закрывать информацию. Но преимущества по голосам они иметь не будут.

Притом я не включаю в число градозащитников Льва Колодного. Колодный приглашен уж точно не для последовательной защиты наследия. Не относится к числу градозащитников и президент Союза архитекторов Андрей Боков, авторские проекты которого носят по преимуществу вандальный характер.

#{interviewsociety}Один из немногочисленных членов комиссии, который полностью в теме, – Константин Михайлов из «Архнадзора». Твердость в отстаивании градозащитной позиции всегда проявлял директор ЦДХ Василий Бычков. Вошел в комиссию и ректор МАРХИ Дмитрий Швидковский. Но это явное меньшинство, и никаких иллюзий мы не питаем.

Внушают надежду лишь декларации, которыми сопровождается создание комиссии. Собянин отметил, что прежняя комиссия была инструментом сноса. Говорится, что новая будет заниматься сохранением. В умах начальства возникает «презумпция невиновности» исторической застройки. То есть изменяется настроение власти. Это хорошо и правильно. Напомню, предыдущая комиссия постановила снести более 3300 домов из представленных на ее рассмотрение 4000.

Однако декларации и установки могут меняться. Кроме того, из всяких деклараций и установок есть исключения. Мы понимаем: если городская администрация захочет провести вандальное решение, «придворная» часть комиссии сделает под козырек.

ВЗГЛЯД: Насколько серьезны полномочия новой комиссии?

Р. Р.: Положение о комиссии еще не опубликовано. О содержании этого документа мы судим по комментариям Сергея Собянина и руководителя Москомнаследия Александра Кибовского. И тут обнаруживаются совершенно поразительные вещи. Оказывается, в полномочия комиссии входят вопросы постановки памятников на охрану, определения их территорий и охранных зон.

ВЗГЛЯД: Вы считаете, что это тревожный знак?

Р. Р.: Во-первых, это просто незаконно. Во-вторых, внутренне противоречиво.

Заявка на снос возможна только в том случае, если здание не является памятником. Сноса памятников закон не предусматривает. Теперь оказывается, что та же самая комиссия, которая рассматривает заявки на снос, может решать (технически – в форме совета мэру), будет здание памятником или нет. То есть сначала комиссия может решить, что здание не заслуживает статуса памятника, а потом принять заявку на его снос! Абсурд и издевательство. Эти два вида «деятельности» не могут вестись в одних стенах, на одной площадке.

Далее, такое совмещение полномочий противоречит названию комиссии, в котором нет ни слова о памятниках, зато есть «градостроительная деятельность», на памятниках прямо запрещенная.

И главное. Выявление и экспертиза памятников, определение их территорий и охранных зон, по федеральному закону, являются полномочием государственных органов охраны памятников. В Москве это департамент культурного наследия – Мосгорнаследие, для некоторых случаев – Министерство культуры. А создаваемая комиссия является межведомственной.

Вот и оказывается, что нынешняя комиссия, у которой пока нет народного названия, объединяет в себе полномочия двух прежних комиссий, а не одной. Они имели народные названия «Несносная» (та, которая вынесла постановления о сносе 3300 исторических зданий из 4000) и «Расстрельная» (она начала с того, что попыталась лишить охранного статуса «Расстрельный дом» – памятник репрессий, здание Военной коллегии Верховного суда СССР). «Расстрельную» комиссию завел Лужков незадолго до своей отставки. Ее задачей было смотреть списки выявленных памятников, то есть тех объектов, которые успешно прошли историко-культурную экспертизу, и рекомендовать мэру, что принимать на региональную охрану, а что – нет.

В итоге градозащитники эту комиссию «убили». Существует официальное заключение Москонтроля, что деятельность «Расстрельной» комиссии была незаконна. И значительная часть выявленных памятников, которые эта комиссия рекомендовала «зарезать», остались выявленными памятниками. В том числе такие известные, как палаты Гурьевых, дом Быкова, тот же «Расстрельный дом».

Р. Р.: Порядок сохранения или сноса нестатусных домов не прописан законами, и город вправе разработать такую процедуру сам. Поэтому и родилась «Несносная» комиссия. Кстати, Лужков не создал ее, а переосновал комиссию Моссовета 1970-х годов. Но при чем здесь памятники?

Дело вот в чем. Начальник органа охраны памятников должен чем-то руководствоваться, когда соглашается либо не соглашается с заключением историко-культурной экспертизы относительно ценности того или иного здания. Потому что авторская экспертиза может быть официально заказана заинтересованным лицом. Предположим, начальник лишь отчасти в теме, как Кибовский – профессиональный «охранщик», но не москвовед. А ведь он должен предложить мэру проект окончательного решения. Для этого ему, конечно, нужны советники.

Больше того, советники нужны и самому мэру, принимающему окончательное решение. Да и круг вопросов охраны наследия очень широк. В Петербурге, например, при губернаторе есть Совет по наследию. Но ни Собянин, ни Кибовский не имеют таких советов и таких советников. И, похоже, не желают иметь. Владимир Ресин (первый заммэра Москвы – прим. ВЗГЛЯД) прямо взял назад свое обещание нам, когда сказал, что такой совет не нужен. Хотя пока он был и. о. мэра, он говорил, что нужен.

Новая комиссия – это эрзац Совета по наследию. Но как совет она абсолютно не представительна. Если ты хочешь советов в области наследия, ты соберешь 9/10 специалистов и 1/10 подчиненных чиновников, а не наоборот.

В действительности комиссия задумана в такой форме потому, что Москомнаследие не желает нести законную ответственность в пределах своих полномочий. Я имею в виду полномочия по рекомендации главе субъекта Федерации об отнесении памятников к категории региональных, согласованию проектов территорий памятников и охранных зон.

ВЗГЛЯД: Чего же бояться Москомнаследию?

Р. Р.: Оно оказывается под ударом критики, когда под давлением инвесторов урезает территорию памятников или рекомендует не ставить памятник на охрану. Создание новой комиссии позволяет размазать ответственность, спихнуть ее на межведомственную площадку, не предусмотренную законом и при этом максимально управляемую.

ВЗГЛЯД: То есть вы считаете, что главная функция новой комиссии – легитимизация решений, которые могут вызвать отрицательный общественный резонанс?

Р. Р.: В том числе. Кстати, для той же цели образовывалась и «Расстрельная» комиссия при прежнем руководстве города, когда предшественник Кибовского Валерий Шевчук не желал нести ответственность за снятие с охраны какого-то количества выявленных памятников. Тогда целый ряд первоклассных зданий шел «на вывод».

ВЗГЛЯД: У вас довольно скептический взгляд на новую комиссию. Есть ли какие-то положительные моменты в ее создании?

Р. Р.: Положительным является не столько переустройство комиссии, сколько настроение нынешнего мэра и его команды. То, какой риторикой сопровождалось истребление предыдущей «Несносной» комиссии, констатация факта, что она была машиной по сносу, что в ней преобладал обвинительный уклон, – мне нравится только это настроение.

Но для будущей работы подобраны негодные средства. Повторю: во-первых, старая комиссия не уничтожена, а переназвана. Во-вторых, в ней сосредоточены функции двух предыдущих комиссий, то есть она обладает большими полномочиями, чем заключено в ее названии. В-третьих, она получает полномочия, противоречащие закону. В-четвертых, она создана для того, чтобы размазывать ответственность уполномоченного органа по охране наследия. И в-пятых, правительство Москвы имеет в ней «контрольный пакет голосов».

ВЗГЛЯД: То есть вы считаете, что тот подход к культурному наследию, который был при Лужкове, может продолжиться?

Р. Р.: Если вновь изменится, сломается то настроение, с которым городские власти заговорили о сохранении старого города, – новая комиссия станет готовым инструментом для его дальнейшего уничтожения.