Когда говорят, что нынешняя антироссийская кампания Запада носит беспрецедентный для современного мира характер, это одновременно и правда, и некоторое преувеличение.
Почти все принимаемые против России меры так или иначе использовались в мировой политике и раньше, причем неоднократно. Были и заморозки золотовалютных резервов, и «адские» санкции, и эмбарго, и дипломатические демарши, и провокации с фейками, и кампании в медиа по разжиганию ненависти. Тут различия носят скорее количественный, нежели качественный характер: просто до сих пор под раздачу попадали страны, чье влияние в глобальной системе в разы и на порядки слабее, чем у России – от того и эффект был куда менее выразительным.
А вот что касается качественных различий, то на данный момент, пожалуй, можно выделить два обстоятельства, действительно радикально отличающих нынешнюю российскую ситуацию от иранской, югославской, иракской, северокорейской, венесуэльской и далее по весьма длинному списку.
Первое обстоятельство – отмена культуры. Запрет Чайковского и Чехова «из-за Путина» – это действительно из ряда вон и происходит впервые в современной истории. А вот второе обстоятельство еще не набрало полную силу, и в данный момент можно наблюдать за процессом и делать ставки, рискнет ли Запад пойти на то, что было немыслимым последние десятилетия – на официальную политику ксенофобии (конкретно русофобии). Ксенофобии в буквальном смысле этого слова.
Все-таки абсолютно во всех геополитических конфликтах после Второй мировой войны Запад четко выделял противника в лице государства (или организации), а широкие народные массы соответствующей страны публично позиционировал как страдающих под гнетом компартии/диктатора/авторитарного коррумпированного режима/террористов и так далее. Более того, уезжавшие из «стран-изгоев» люди маркировались им как носители «общечеловеческих ценностей» и доказательство превосходства западного мира.
Разумеется, в повседневной жизни все было несколько сложнее. Западное общество пережило немало волн бытовой ксенофобии – и антикитайской (после Тяньаньмэнь и ковида), и антиисламской (после 11 сентября), и антироссийской (после 08.08.08), и антиазиатской (от активистов BLM). Даже французам в свое время досталось от американцев после отказа поддержать вторжение в Ирак – помните, в Штатах массово переименовывали картофель фри из french fries во freedom fries (то бишь картошку свободы).
Да и на официальном уровне все не так просто. Достаточно упомянуть американскую дискриминацию иранских и китайских студентов. Травля исследователей из этих стран последние годы там носит абсолютно системный характер. Тем не менее на это можно возразить, что и тут имеет место борьба с геополитическими конкурентами, а не расистские практики, поскольку существуют опасения, что эти студенты и ученые могут работать на соответствующие режимы – а вот, например, китайские прачечные или иранские ресторанчики власти же не трогают.
- Не путайте релокацию с репатриацией
- СМИ: Михаил Прохоров получил израильское гражданство
- В Госдуме опровергли заявления о массовом оттоке IT-специалистов из России
И вот на этом фоне мы видим в настоящий момент развитие русофобии не в государственно-политическом, а в буквальном – расовом – значении. То есть не противостояние с российским государством с нанесением ударов по его руководству, стратегическим предприятиям и системообразующим структурам, а культивирование ненависти к людям – к русским в самом широком смысле слова, выходцам из России и даже постсоветского пространства.
Бытовая русофобия на Западе за последние недели стала совершенно открытой и повсеместной, что вылилось в волну преступлений, в том числе насильственных против русскоязычных, живущих там. Этому активно способствует дикая в своей интенсивности информационная кампания, развернутая в западных СМИ, где все чаще и все более открыто пишут, что проблема не в Путине, а в народе, который его поддерживает в силу своей генетики – то бишь из врожденной ущербности. А это означает, что русские на Западе – не жертвы Кремля, не желающие иметь с ним и его политикой ничего общего, а его агенты.
На официальном уровне западные государства, разумеется, воздерживаются от объявления русских неполноценными. Хотя проговорки – вроде Штольца, посмеявшегося над геноцидом русских – не оставляют сомнений в их истинных убеждениях. Более того, властями даже делаются формальные заявления о недопустимости преступлений против русскоязычных – правда, никаких реальных шагов по пресечению криминальной волны не наблюдается.
Но возникает вопрос: а что же дальше? Как уже было сказано, это далеко не первая волна бытовой ксенофобии на Западе, и предыдущие в конце концов спадали. И может возникнуть мнение, что так будет и на этот раз: русским на Западе надо просто перетерпеть нынешний непростой период – в конце концов все успокоится, уляжется и станет как прежде. Однако существует вероятность (и она увеличивается с каждым днем), что на этот раз события будут развиваться совершенно иным путем. Российская спецоперация на Украине не является просто локальным конфликтом. На юго-западе Россия вступила в военное столкновение с Западом, которое носит – пока во всяком случае – гибридный характер. Но суть от этого не меняется: на кону стоит судьба мира, и именно это обстоятельство определяет дальнейший ход событий.
Надежды, что все относительно быстро рассосется (как это было после Крыма, Сирии или дела Скрипалей), выглядят все более иллюзорными. Куда вероятнее, что в обозримом будущем противостояние между Россией и Западом станет только масштабнее и жестче. Если говорить прямо, то мы уже находимся в состоянии войны – с той только разницей, что на этот раз у Запада руки коротки нас бомбить. Все нынешние и дальнейшие события нужно рассматривать именно с этого ракурса.
Но если до Москвы или Ростова-на-Дону Западу не достать, то это не отменяет для него необходимости усилить наступление на «пятую колонну» у себя – в виде русскоязычной диаспоры. И с немалой вероятностью делать он это будет так, как принято в военные времена. Можно предположить, что россиян, что живут на Западе по визам и видам на жительство, ждет депортация и возвращение на родину. Но куда более сложный вопрос, что будет с уже натурализованными гражданами – выходцами из России. И совсем не исключено, что нам предстоит услышать подзабытое слово «интернирование» – то есть лишение свободы и заключение в специальные лагеря собственных граждан, которые рассматриваются как неблагонадежные.
Кстати, не будет ничего удивительного, если первыми инициативу проявят в Прибалтике, обкатав технологию на негражданах, которые прямо-таки идеальный объект для подобного «эксперимента». Впрочем, современный мир предоставляет массу дополнительных возможностей, ограниченных только фантазией организаторов. Например, будет ли фантастикой предположить, что в какой-нибудь из европейских стран могут счесть приемлемым изъятие несовершеннолетних детей у «неблагонадежных» русскоязычных граждан и передачу тех в систему опеки?
Русская диаспора за рубежом оценивается более чем в 10 миллионов человек, из них только в США – более трех миллионов, в других странах Запада – десятки и сотни тысяч человек. Эти люди оказались там по самым разным причинам. Одни уехали за личным счастьем, другие – по работе, третьи – за пресловутой колбасой, олицетворявшей стабильность и благополучие. Есть и те, кто и впрямь покинул Россию по идейно-политическим соображениям, не желая иметь ничего общего с «этой страной». Правда, последних все-таки явное меньшинство.
Вот только, как говорил генерал Маргелов, «мы все для них русские». И теперь над всеми этими людьми навис дамоклов меч – и им стоит готовиться принять его удар. Ну а России надо готовиться к грандиозной волне репатриации.
