То, что происходит сейчас на белорусско-польской границе, для Берлина большим сюрпризом не стало. Германия еще в начале октября ощутила возрастающий поток мигрантов в свои приграничные с Польшей федеральные земли. Тогда же немецкий МИД начал требовать санкций – как в отношении «Белавиа» и других авиакомпаний, подозреваемых в доставке мигрантов в Белоруссию, так и в отношении самого Минска.

Хотя, на самом деле, «поток» – не совсем подходящее слово. С августа по октябрь в Германию с востока прибыло менее пяти тысяч человек, что, конечно, не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило во время миграционного кризиса 2015 года. Всего в ЕС тогда прибыло, по разным оценкам, от 1 до 1,8 миллиона беженцев и нелегальных мигрантов, значительная часть которых осела именно в Германии. Но в 2015-м и обстоятельства, и подходы были совсем другими. Тот кризис, по крайней мере по своим масштабам, действительно оказался неожиданным, и Германия, поразмыслив, открыла границы, решив, что попытка сдержать силой миллион беженцев в итоге обернется еще худшими последствиями.

Решение это было чрезвычайным, закреплять его в качестве основного и постоянного метода своей миграционной политики Берлин естественно не собирался. После 2015 года в Германии и ЕС пришли к выводу, что миграцию надо не просто сдерживать, а, как теперь часто говорят немецкие политики, «упорядочивать, перенаправлять и ограничивать». Причем на дальних подступах. Например, в Турции, с которой в 2016 году было заключено соответствующее соглашение. Или еще дальше – непосредственно в странах происхождения миграционных потоков. Потому что сдержать всех желающих попасть в Евросоюз непосредственно на его границах попросту невозможно.

Именно этим, то есть попыткой «упорядочить, перенаправить и ограничить», Германия как раз очень активно занималась в последние несколько месяцев. Правда, не на белорусском, а на афганском направлении. В Берлине со всей серьезностью ожидают, что результатом смены власти в Кабуле станет сначала ухудшение политической и экономической ситуации, а затем и массовый поток мигрантов. И немецкое правительство еще летом начало работать над тем, чтобы, по его собственному выражению, «расширить возможности принятия афганских беженцев в регионе». То есть договариваться с соседями Афганистана так же, как в свое время с Турцией, о том, чтобы беженцы оставались на их территории, а не отправлялись дальше в Европу. Заодно Германия выделила 600 млн евро на гуманитарную помощь самим афганцам, в том числе и тем из них, кто уже находится в соседних странах.

Кризис на белорусско-польской границе, конечно, несколько спутал карты, заставив отвлечься от потенциально более серьезной афганской проблемы, но одновременно он позволил Германии и ЕС опробовать новые инструменты своей миграционной политики. Угроза санкций в отношении авиакомпаний оказалась весьма действенной – перевозчики уже отказываются брать на рейсы в Минск граждан Сирии, Ирака, Йемена и Афганистана, а некоторые вообще прекратили полеты на белорусском направлении. При этом МИД Германии не скрывает, что заблаговременно провел беседы с представителями авиакомпаний, разъяснив всю серьезность своих санкционных намерений. Одновременно ЕС надавил на власти Турции, Ирака и Ливана с тем, чтобы они ограничили возможности для выезда в Белоруссию, что те и сделали.

Но даже если полностью перекрыть мигрантам дорогу в Минск, остаются еще те несколько тысяч человек, которые уже находятся на границе с Польшей. Обычные немцы – по крайней мере половина из них, если верить соцопросам – не против того, чтобы пустить этих людей в страну, а власти нескольких немецких городов, включая Мюнхен, уже заявили о готовности принять их у себя и обеспечить всем необходимым. Однако руководство страны на этот раз никого пускать явно не намерено – в Берлине сейчас говорят о своей полной солидарности с Польшей, которой надо оказать поддержку в сдерживании мигрантов. И дело не в том, что эти несколько тысяч беженцев как-то обременят Германию. Просто пустить их – значит, повторить в миниатюре прецедент 2015 года и показать всему миру, что «так можно».

Тем не менее решать проблему на границе надо, причем срочно, потому что на немецких политиков давит общественность, возмущенная картинами происходящего, к тому же они, политики, и сами постоянно твердят о гуманитарной катастрофе. Поэтому Меркель начала звонить – сначала в Москву, с просьбой повлиять на Лукашенко, а затем и в Минск, куда она не звонила с момента непризнанных Евросоюзом президентских выборов 2020 года. И главным в переговорах все еще действующего канцлера с белорусским президентом, по крайней мере, по версии немецкой стороны, был вопрос о гуманитарной помощи находящимся на границе беженцам и обеспечение их возвращения на родину.

Одновременно с этими переговорами Евросоюз, при самом активном участии Германии, принял решение об очередном пакете санкций в отношении Белоруссии – теперь уже «за содействие нелегальному пересечению внешних границ Евросоюза». Брюссель и Берлин таким образом, конечно, подкрепляют свои позиции в переговорах с Минском, но в то же время создают прецедент, который, по всей видимости, будет еще не раз использован в будущем.

Сейчас европейцы обвиняют во всем исключительно Лукашенко, но при этом прекрасно понимают, что подобная ситуация может повториться в любой точке границы ЕС – просто потому, что Европа слишком привлекательна для очень значительной части населения близлежащих регионов. Поэтому и санкции за содействие нелегальной миграции вполне еще пригодятся. Хотя бы для оказания давления на соседние страны с тем, чтобы они сами сдерживали и перекрывали потоки беженцев на своей территории – так, как сейчас Брюссель давит на Турцию и Ливан. И в том, что эти новые миграционные санкции будут применяться, можно практически не сомневаться. Во-первых, они, как показывает практика, работают, а во-вторых, это дешевле, чем спонсировать лагеря беженцев в других странах.