В условиях глобализации, электронных форм культуры, когда благодаря интернету и новым формам коммуникации сняты границы и табу, настаивать на сохранении замкнутых форм культуры невозможно. Это все равно как требовать, чтобы люди слушали только «нашу» музыку и танцевали только «наши» танцы. Времена агиток «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст» прошли.
Не стоит говорить о том, что православная цивилизация нас от чего-то там защищает
Но это не значит, что все отличия народов должны раствориться в некоем мировом котле. Посыл цивилизационного подхода, заключенный в том, что если у нас русская цивилизация, то мы, естественно, отличаемся от Европы или от Америки, по-прежнему сохраняет свою значимость.
Здесь уместно вспомнить полемику философов Л. П. Карсавина и Н. С. Трубецкого по поводу книги последнего «Наследие Чингисхана». Н. С. Трубецкой отмечал, что мы азиаты, что у нас туранский элемент – господствующий. На это Карсавин заметил, что на нас влиял и туранизм, и византизм, и Киевская Русь, но есть еще и некий «Х», который делает нас русскими. Этот «Х» и есть самое важное, что может византизм делать русским византизмом и туранизм – русским туранизмом.
Этот «Х» и есть наша цивилизационная специфика. Научно вычленить его нельзя, но в него можно верить и можно действовать так, как если бы он существовал. Цивилизационная специфика не есть нечто раз и навсегда данное. Это не группа крови, не резус-фактор. Это то, что создается и воссоздается усилиями каждого поколения, каждым призывом общественных деятелей. Каждое новое поколение эту цивилизационную специфику может понять по-разному. Но, тем не менее, этот вопрос всегда нужно ставить.
Я противник того, чтобы сегодняшние культуры безнадежно слились в единую мировую культуру, где будут действовать только глобализирующие процессы и будет происходить всемирный декаданс ценностей, нисходящих по ступенькам общечеловеческой морали.
Но я не стану утверждать, что в России все хорошо по сравнению с Европой и Америкой. Например, проблема суррогатного материнства. Во многих ли странах мира есть закон, позволяющий стать родителями суррогатного ребенка кому угодно – одинокому мужчине, одинокой женщине?
Где можно заказать себе ребенка и поставить в свидетельстве о рождении прочерк в графе мать? Такие законы есть в некоторых штатах Америки, в ЮАР, но их нет в Европе.
А откуда возникают такие законы? Они возникают из власти денег. Врачи, люди, которые занимаются биотехнологиями, на этом могут неплохо заработать. А если есть деньги, то почему бы не лоббировать закон.
Когда я слышу, что мы православная цивилизация, мы лучше Европы, потому что у нас есть православие, а у них нет, я всегда указываю на такие примеры.
Да, у нас нет закона о гей-браках, как во Франции или Нидерландах. Зато у нас есть закон об охране здоровья граждан, разрешающий суррогатное материнство, дающий зеленый свет абортам по любому поводу.
Что лучше? Я не знаю. Поэтому говорить о том, что православная цивилизация нас от чего-то там защищает, гарантирует, предохраняет, что мы живем в ней, как за каменной стеной, за семью печатями, я бы не стал.
Кстати сказать, пафос раннего славянофильства Хомякова как раз и заключался в том, чтобы смирить свою гордыню, чтобы сказать своей Родине «не гордись», что ты лучше, что у тебя поля там какие-то или законы лучше, чем у других. Наоборот, как говорил Чаадаев, «я не хочу любить свою Родину с закрытыми глазами».
Важнейшие условие цивилизационного развития – это ясно видеть свои недостатки и работать над ними.
