Главный онколог Минздрава рассказал об изменении работы службы

Стилиди пояснил, что новый порядок, вступивший в силу с 1 января 2022 года, «это вовсе не подразумевает отмену всего и вся, это один из этапов развития отрасли», его задача – «укрепить онкослужбу России и обеспечить правильное, своевременное и современное лечение, то есть онкопомощь», передает газета «Известия».

«Нам нужно уходить от практики создания «онкокиосков» – небольших клиник, в которых проводят только один вид лечения, подходящий для определенной категории пациентов. Такие клиники в конфигурацию онкологической службы не вписываются, потому что они опасны для больных. В порядке содержатся строгие требования по тому, как должна быть организована клиника, которая оказывает медицинскую помощь по профилю «хирургия», или «радиотерапия», или «химиотерапия» в онкологии. Причем эти требования одинаковы для медучреждений разных форм собственности, потому что именно они позволяют обеспечить безопасность и эффективность медицинской помощи. Если проводишь в рамках программы ОМС химиотерапию, будь добр, сделай так, чтобы это было безопасно для пациента, то есть нужно иметь реанимацию на случай осложнений», – сказал врач, касаясь темы того, какой-то тип организаций не впишется в «новый порядок».

Он подчеркнул, что онкокабинеты в поликлиниках сохранятся – они будут работать «до тех пор, пока их функцию полностью не возьмут на себя центры амбулаторной онкопомощи (ЦАОПы)».

«В рамках нацпроекта «Здравоохранение» мы уже открыли чуть более 400 ЦАОПов и постепенно перейдем к такой форме работы, когда в них будет возможна не только максимально полная онкодиагностика, но и доступны некоторые опции лечения. До конца 2024 года осталось ввести в эксплуатацию еще около 140 ЦАОПов. Когда будут введены все – это должно произойти до конца 2024 года, – мы посмотрим, достаточно ли такого количество «форпостов» онкопомощи», – добавил он.

Останутся и онкодиспансеры – «это завоевание, доставшееся нам от советского периода, это основа, столпы онкологической службы, средоточие экспертов-онкологов разного профиля».

Отвечая на вопрос о том, куда в первую очередь направят пациента, у которого врач заподозрил онкологию, Стилиди пояснил, что сначала человек должен будет обратиться «в ЦАОП, к врачу-онкологу», где «90% пациентов получат полноценное диагностическое обследование, так как эти центры организуются на базе многопрофильных клинических больниц, где есть КТ, маммография, эндоскопия, УЗИ, то есть достаточный перечень диагностических методов».

При этом у пациента есть право выбора клиники: «Порядок не ограничивает возможности пациента. Он закрепляет обязанность региона перед пациентом предложить ему все возможные варианты, а сам пациент, конечно, может с ними не согласиться и выбрать любую клинику».

Отмечается, что по новым правилам пациенты с доброкачественными опухолями должны будут проходить тот же длинный путь к лечению, что и со злокачественными, включая диагностику с помощью консилиума врачей.

«Конечно, необходимо. Ведь речь идет не о всех доброкачественных новообразованиях, а только о раке in situ (неинвазивная опухоль, нулевая стадия), о подозрении на злокачественную опухоль либо о доброкачественных новообразованиях с высокой частотой озлокачествления. Действительно, при этой патологии необходимо обследование и лечение у онкологов. А вот, например, доброкачественные новообразования щитовидной железы онкологического консилиума не требуют», – объяснил онколог.

Вместе с тем «новый порядок не увеличивает и не уменьшает количество необходимых кадров». На данный момент дефицит в онкосфере есть, «по некоторым подсчетам он может достигать 2 тыс. специалистов, в основном в первичном звене».

«Мы сейчас предлагаем новую программу ординатуры для того, чтобы и этот вопрос решить. Раньше врач два года обучался в онкологической ординатуре, теперь будет три, но после первого года учебы он уже может работать в ЦАОПе, в первичном звене», – сказал Стилиди.

Врач рассказал и о влиянии пандемии коронавируса на онкосферу: по его словам, онкологическая служба работает и работала все это время с полной нагрузкой, однако ситуация не могла не отразиться на заболеваемости.

«Локдаун, ограничение передвижения, остановка диспансеризации – конечно, все это скажется. Пока мы этого не ощутили, но не нужно быть онкологом, чтобы понять: выявляемость на ранних стадиях снизилась в период пандемии во всем мире. В результате мы получим поток пациентов с более распространенными стадиями онкологических заболеваний. Но, повторюсь, я клиницист, постоянно работаю, оперирую и пока не ощутил, что у нас что-то поменялось в плане распределения пациентов по стадиям заболевания. Это не быстрый процесс. Но можно предположить, что такой эффект у пандемии будет», – выразил мнение эксперт.

Он отметил, что онкопациенты по-разному переносят COVID-19: например, больные раком легкого переносят инфекцию тяжелее, чем те, у кого диагностирован рак щитовидной железы. Кроме того, на фоне иммуносупрессивного лечения у онкологических «больных выше риск заразиться ковидной инфекцией, а это означает остановку противоопухолевого лечения».

«При этом смертность от ковида среди онкобольных оказалась даже несколько ниже, чем среди людей других групп риска. Есть уже исследования на эту тему. Связано это как раз с тем, что многие из наших пациентов получали противоопухолевое лечение, которое снижает уровень иммунного ответа. Поскольку смерть на фоне COVID-19 часто связана с «цитокиновым штормом», то снижение иммунного ответа снижает и риск погибнуть из-за такой реакции иммунной системы», – пояснил Стилиди.

Он затронул и вопрос лекарства от рака: «Еще Гиппократ восклицал, когда потерял своего молодого друга и ученика, болевшего саркомой: «Когда же мы, наконец, научимся лечить эту гадость?!» Это было до нашей эры».

«Боюсь, мы не изобретем универсальную таблетку, субстанцию, которую пациент может принять, и заболевание будет излечено. На что мы возлагаем надежды? На онкослужбу, правильно выстроенную, структурную маршрутизацию, на компетенцию врачей, на технологии, которые не только будут транслироваться из-за рубежа, но и разрабатываться нами, внутри государства Российского. На разумное поведение людей, их приверженность здоровому образу жизни и профилактике, их онконастороженность. Это комплексный, мультидисциплинарный подход в лечении, требующий кооперации. Это и есть «волшебная таблетка». Другой таблетки нет», – сказал врач.