Стыд перед «всем цивилизованным миром» связан с восприятием его как нравственного законодателя. В реальности этот мир сводится к узкому кругу лиц – политических лидеров западных стран. Но выбирать политиков в качестве референтной группы – нелепая ошибка.

В самом деле, люди, исполненные негодования по поводу преступления тирана, умершего задолго до их рождения, и изъявляющие глубокую скорбь о его жертвах (тоже давно покойных), в то же время относятся к преступлениям, которые совершаются на их глазах, либо с благодушным безразличием, либо с поддержкой – и совершенно игнорируют их жертвы.

Люди, которые отчаянно хотят понравиться «цивилизованном миру», не лицемеры

Люди, до глубины души возмущенные тем, что государство заключило в тюрьму военнослужащую соседней страны, обвиняемую в убийстве российских журналистов, в то же время ничуть не обеспокоены лютой смертью заведомо гражданских лиц, которые ни с кем не воевали, а просто оказались в неудачное время в неудачном месте.

Их оппоненты видят в этом вопиющее лицемерие и неискренность, иногда даже выполнение заказа (обвинение, которое часто – и совершенно неосновательно – бросается в нашей Сети).

Как можно так душераздирающе реагировать на (предполагаемую) несправедливость с Савченко и совершенно игнорировать несомненно более явные и тяжкие несправедливости, совершенным тем же «Айдаром», о которых нам известно не из киселевской пропаганды, а из доклада Amnesty International?

Даже если злодея одобряет все прогрессивное человечество, он все равно остается злодеем (фото: Сергей Пивоваров/РИА «Новости»)

Однако это, скорее всего, не лицемерие. Люди испытывают совершенно искренний стыд и негодование. Они абсолютно искренни в своих чувствах; их гнев на тех, кто этих чувств не разделяет, исходит из глубины сердца – а не из холодного расчета. Эту взвинченную эмоциональность сложно имитировать за деньги – она совершенно подлинная.

Как же ее понимать? Дело в том, что стыд и совесть – это не одно и то же. Стыд – это социальная эмоция. Это сознание того, что значимые для меня люди, референтная группа, как говорят психологи, меня не одобрит.

Допустим, все друзья человека – идейные веганы, которые полагают ужасным делом есть мясо убитых животных. Если они застанут его за поеданием гамбургера, он испытает стыд.

Стыд и совесть могут говорить одно и то же – референтная группа может не одобрять что-то действительно плохое – а могут и нет. Если референтная группа подростка – дворовая шайка, стыд перед товарищами может побудить его к безрассудным или преступным действиям. Совесть имеет дело с виной. Вина – это явление объективное. Даже если злодея одобряет все прогрессивное человечество (в конце истории явится именно такой злодей), он все равно злодей.

Объективно гибель гражданских лиц, которые сами ни в каком насилии не участвовали, несомненно большее зло, чем лишение свободы воина-добровольца.

Человек, который добровольно пошел сражаться за дело, которое он (она в данном случае) считает правым, и убивать людей, которых он считает неправыми, с самого начала знает, что процесс это обоюдный, кто убивает мечом, тот и сам умрет от меча, кто ведет в плен, того и самого поведут в плен.

Чувство справедливости гораздо сильнее возмущает страдание и смерть мирных и кротких людей, которые ничем на такую участь не напрашивались, чем участь героя, попавшего в неволю к своим врагам.

Но вот со стыдом совсем другое дело. Стыд привязан к референтной группе и ее возможному неодобрению. Если референтная группа «весь цивилизованный мир» обращает внимание на Савченко, а вот на убитых гражданских не обращает – первое будет вызывать мучительный эмоциональный дискомфорт, а второе – нет.

Как и с почитанием Сталина – оно будет вызывать ужас и стыд не потому, что Сталин злодей, а потому, что это злодей, порицаемый «всем цивилизованным миром». Злодеи, у которых приличные отношения с «цивилизованным миром» такой реакции не вызывают.

Такой стыд перед «всем цивилизованным миром» связан с восприятием его как нравственного законодателя, одобрения которого надо искать всем честным людям. При этом в реальности этот мир сводится к довольно узкому кругу лиц – политических лидеров западных стран. Но выбирать политиков в качестве референтной группы – нелепая ошибка.

Политические лидеры любых стран исходят из государственных интересов, а не из этических соображений. Джон Керри интересуется Савченко (а вот убитыми гражданскими не интересуется) не потому, что ему так велит непогрешимое нравственное чувство, а потому, что он преследует государственные интересы страны, которой служит. Это его работа.

Лидеры других стран предпочитают не ссориться с США, потому что это не в их интересах. Это их работа. Это не имеет отношения к морали. Государственные деятели – западные, восточные и какие угодно еще – преследуют интересы своих государств, а если каким-то беднякам в далекой стране не повезло – значит, им не повезло.

Люди, которые отчаянно хотят понравиться «цивилизованном миру», не лицемеры.

Они просто выбрали себе не ту референтную группу.