Максим Кононенко: Леонид Парфенов и телевизионные мощи

Намедни (слово употреблено специально) я присутствовал на съемках телепередачи «Пресс-клуб». Обсуждался вопрос: хотите ли вы вернуться в СССР? Казалось бы, совершенно безобидный вопрос. А оказалось – как бы не так.

Представьте себе орущих друг на друга Дмитрия Быкова, Юлия Гусмана, Дмитрия Губина, Артемия Троицкого. Даже не знаю, как меня и пустили-то в такую компанию, но я тоже орал. Не мог отказать себе в удовольствии поорать на самого Быкова.

Между всем этим стоит несколько офигевший ведущий Иван Засурский и не очень понимает, что делать.

Телевизионная журналистика умерла. В силу естественных причин. Потому что в журналистике важна информация. А в телевидении важна картинка

Почему же все эти умные люди (это я не о себе, конечно) орали? Потому что не очень понятно было, о чем мы, собственно, спорим. Друг другу кидались предъявы типа: «А вот это было прекрасно». Или: «А вот это вот было ужасно». И я, каюсь, до самого конца программы не понимал, как вести эту дискуссию. И выглядел так же глупо, как и все остальные.

И вот в финале всего этого безумия, которое вы еще увидите по телевизору, Ваня Засурский и говорит: в СССР было много хорошего. И мы хотим забрать оттуда это хорошее.

И тут я вдруг понял. Ну конечно же! В этом – причина! Мы хотим забрать то, чего уже нет.

Вот у меня в марте, как известно, сгорела квартира. В ней тоже было очень много хорошего. И мы с женой очень хотели бы забрать с собой это хорошее. Но как же мы могли забрать его, если оно, извините, сгорело?! Нет, мы не смогли забрать то хорошее. Мы должны теперь наживать новое хорошее. И поверьте, мы наживем.

Или вот еще хороший пример: был, допустим, хороший святой. А потом взял да и умер. Давайте сохраним то, что в нем было хорошего. У кого – руку, у кого – голову. И потом будем таскать эти иссохшие руки и ноги по всему миру и просить у них, у этих останков, чтобы они сделали нам как-нибудь лучше. Это ведь тоже попытки сохранить то хорошее, которого нет.

Ну и, как положено, третий пример. Это речь, которую произнес Леонид Парфенов на церемонии вручения ему премии имени Владислава Листьева. В этой речи Леонид Парфенов констатировал смерть телевизионной журналистики в России. Ну, констатировал и констатировал. А то мы этого не знали и без Парфенова. Но что случилось дальше? А дальше случилось удивительное. Речь Парфенова стала самым обсуждаемым событием дня. Ее цитировали, выкладывали видео, обсуждали эту самую речь, спорили с Парфеновым, припоминали ему былые грехи. Но... не на телевидении! А на радио и в Интернете.

Чувствуете парадокс? Не чувствуете?

Пользователи Интернета телевизор не смотрят.

Пользователи Интернета всю информацию получают из Интернета.

Пользователям Интернета должно быть совершенно плевать – умерла телевизионная журналистика или нет.

То же самое с радио.

Да, телевизионная журналистика умерла. Умерла ли при этом собственно журналистика? Нет! Она жива. И Леонид Парфенов даже берет у нее интервью.

Вот, кстати, посмотрите внимательно на это интервью. Я имею в виду интервью, которое представитель мертвой телевизионной журналистики Леонид Парфенов взял у представителя живой журналистики Олега Кашина. Помните, с чего оно начинается?

Леонид Парфенов идет по коридору, заходит в палату, где здоровается с Кашиным. И Кашин здоровается с Леонидом Парфеновым! Несмотря на то что съемочная группа пришла в палату за полчаса до этого, устанавливала там камеру и свет. То есть мы видим постановку. Настоящий обман. В котором участвует и Кашин – а куда ему деваться, если таковы законы телевидения? Я сам, бывает, даю комментарии всяким телеканалам. И помимо моих ответов на вопросы телевизионщикам обязательно надо снять пару моих проходов по какой-нибудь дорожке плюс перебивки – чтобы картинка не была слишком статичной. Скажем, когда был популярен проект Владимир Владимирович TM, снимавшие меня на эту тему телегруппы все время просили, чтобы я сидел за компьютером и листал страницы сайта, а они снимали это через мое плечо. И так было каждый раз, десятки раз! Притом что я сам по себе никогда так не делал. Я уже им предлагал – давайте мы это один раз снимем и выложим где-нибудь в Интернете, чтобы каждый телеканал мог брать готовые перебивки и вставлять их в сюжет. Но нет! Каждому надо свои – но всегда одинаковые.

Вот поэтому-то телевизионная журналистика и умерла. В силу естественных причин. Потому что в журналистике важна информация. А в телевидении важна картинка. И снимать картинку для того, чтобы поведать информацию, – глупо и нерентабельно. Рассказываем про посевную – показываем поле. Рассказываем про Послание президента Федеральному собранию – показываем Мраморный зал, где сидят губернаторы, сенаторы и депутаты. Потом показываем президента на трибуне. Что изменится, если этого не показать? Ничего.

Вот развлечения – другое дело. Фигурное катание, футбол, сериал, смешные лица Сергея Светлакова и Ивана Урганта. Лица не покажешь по Интернету (мы говорим сейчас только о буквах) и их не опишешь по радио. Вот для этого нужно телевидение! А к подавляющему большинству информации картинка ничего не добавляет. Разве что когда мэр Химок Стрельченко выгоняет из своего кабинета Глеба Пьяных – вот в этом объеме тележурналистика нужна. Но в этих объемах она существует!

То же самое происходит с газетами. Зачем нужен сложный технологический процесс для того, чтобы напечатать на бумаге то, что можно без всякого технологического процесса напечатать в Интернете? Только для того, чтобы напечатанное смогли прочитать те, кто не пользуется Интернетом. А тех, кто интересуется напечатанным в качественных газетах и при этом не пользуется Интернетом, уже практически не осталось. Ну или не останется в самом ближайшем будущем. И потом на вручении какой-нибудь премии имени Артема Боровика (просто пример) к трибуне выйдет, скажем, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов и, не скрывая дрожания рук, объявит нам, что газетная журналистика умерла.

Да, умерла. И что? Умерла ли при этом собственно журналистика как процесс поиска и распространения информации? Нет, она не умерла. Более того – журналистики в последние годы стало в сотни тысяч раз больше. Потому что вместо ста газет у нас теперь есть миллионы блогеров. Каждый из которых участвует в процессе поиска и распространения информации. И здесь, в отсутствие главных редакторов, начальников и начальников начальников, как вы понимаете, никаких описанных Леонидом Парфеновым в своей речи проблем не существует.

Так о чем тогда собственно речь-то?

А речь всё о том же, с чего началась эта статья. О попытках унести с собой мощи. О попытках утащить с собой хорошее (то есть – собственную молодость, крутость и значимость) из прошлого в настоящее, где ты уже никому по большому счету не нужен. 15 лет назад ведущий итогового шоу на федеральном телеканале был по влиятельности сравним с премьер-министром. Сейчас итоговое шоу на федеральном телеканале никому просто не нужно – потому что к концу недели все уже всё обсудили. Все темы закрыты.

И бывшим ведущим итоговых телевизионных шоу от этого грустно.

Ну что же – я им сочувствую.