Не часто бывает так, что с понедельника по воскресенье и на всех каналах сразу обсуждается одна и та же тема. Мало того, тема никуда не денется из телевизора и на этой неделе. Да, Бутово просто загадка какая-то.

То есть вроде бы понятно – тема близка аудитории, затрагивает ее чувства, к тому же к делу подключаются все новые фигуранты. Причем чем дальше, тем понятнее, что все это в общем-то не только о Бутове. Например, о том, что сейчас умеет делать телевидение в конфликтных ситуациях. И о том, как эти возможности использовать.

Максимум эмоций по этой теме был отмечен в четверг – в «К барьеру!» встретились Сванидзе и Платонов. К этому моменту все уже были вполне разогреты, причем позиция московских властей на телевидении не доминировала. Да, 20 июня Первый озвучил и их позицию, но лучше бы они сменили себе пиарщика: «Никакого конфликта между населением и исполнительной властью нет. Выселение людей из Бутова происходит в соответствии с процессуально-правовыми нормами». Но тот же Первый дал эфир и людям из Общественной палаты, так что Кучерена прямо в эфир сообщил о том, что распоряжения, которые выдавали переселенцам, вообще не являются основанием для вселения в квартиру: «Это любой человек понимает. В любой момент может прийти человек с ордером и выкинуть вас из этой квартиры». Какой телезритель не любит, когда в новостях говорят конкретно?

Это любой человек понимает. В любой момент может прийти человек с ордером и выкинуть вас из этой квартиры

А на «России» депутат Лебедев вообще объявил, что «правительство Москвы содержит московские суды. Мало того что квартиры судьям предоставляет, но и судебные здания». Так что к четвергу общественное мнение уже сформировалось, а телеканалы были не на стороне Лужкова. Почему? Интересный вопрос, но не совсем телевизионный. Вот так, значит, легли карты. Имелись ли у Лужкова и московской власти ресурсы противостоять этой медиакампании (если это медиакампания)? Безусловно. Ресурс возник уже на НТВ, у Соловьева. Неплохой ресурс, тем более что Платонов – юрист и политик, вполне освоившийся на телевидении.

Только вот его вид с самого начала демонстрировал, что Платонов не ждет от диспута ничего хорошего. Значит, у него есть стратегия обороны? Какая? Или будет сразу контрнаступление, с переводом разговора на моменты, в которых не все в теме? Например сотрудники Первого и «России»? Ведь может так случиться, что телевизионщики искренне заблуждаются?

Нет, защита Платонова оказалась плохой: он настаивал на том, что судебное решение по Бутову вступило в силу и никакие разговоры ничего не изменят. Это был не лучший пиар судебной системы города Москвы – он не сказал ни о характере решения, ни о том, на каких основаниях оно было вынесено. Мало того, перед передачей Платонов запасся компроматом на Сванидзе. Улучил момент, достал бумажку и зачитал: «Все претензии к государству должны решаться законным путем в судебном порядке. Я не помню, чтобы те или иные претензии решались в каких-то митингах, на выступлениях. Выступления могут разжечь людей, могут зажечь публику. Как правило, ни к чему хорошему они не приведут, к плохому привести могут, к хорошему нет». И пояснил, что эти слова Сванидзе сказал не далее как в мае. То есть не ему защищать протестующих граждан.

Компромат налицо, только к предмету спора он не имел отношения. Потому что здесь дело было не в Сванидзе и Платонове. Это же не диспут между Новодворской и Витренко на тему, кто из них безбашенней. Тут стороны представляли не себя, а позиции по конкретному поводу. Так что озвучка компромата продемонстрировала лишь то, что Платонов понимает: его позиции слабы, – отчего и пытается перейти на личности. Выглядело это мелочно, а план не сработал. Вообще, когда дело касается чего-то существенного для публики, персонажи интересуют ее гораздо меньше.

Жители района Бутово

Сванидзе же был корректен, последователен и нелицеприятен. Умеет же, когда захочет, так что, наверное, теперь и его передачи оживут. Диспут был настолько жестким, что под конец Платонов пообещал подать в суд на Соловьева. Соловьев – да, делал весьма нелестные оценки деятельности московского правительства, московского законодательства и московского мэра, оптом и в розницу. Только суд еще когда (если Платонов осуществит угрозу, – должен бы, раз уж заявил), а вот голосование телезрителей дало разгром Платонова чуть ли не с десятикратным перевесом. Конечно же, голосовали не про Сванидзе с Платоновым, а про отношение к ситуации. Аудитория явно понимала, что и с ней может произойти что-нибудь подобное. По сути, они проголосовали за недоверие московской власти. Да, по одному пункту, но весьма серьезному, и это нехорошо для политических перспектив Платонова. Впрочем, свои имиджевые дела он поправил уже в воскресенье, когда во «Временах» у Познера (на ту же «бутовскую» тему) произнес афоризм не хуже черномырдинских: «Мы не дураки, мы – россияне».

Понятно, что бутовская история – очередной пример того, как бывает, если власти не объясняют своих действий. Как в монетарной истории, только сейчас они еще и не хотели ничего объяснять: сама точка, из которой развилась бутовская история, так и не была уточнена. Платонов предпочитал корчить рожи, зло смотреть на Соловьева и Сванидзе, огрызаться и грозить судом, вместо того чтобы раз этак десять или двадцать – да сколько потребуется! – рассказать о том, на каком основании было принято судебное решение. А ведь как легко было переключить обсуждение на проблемы законодательства. Но законодательство обсуждали у Познера в воскресенье, и уже не по инициативе Платонова. Он там ответчиком был.

В общем, жесткость телевидения никуда не исчезла и не исчезнет: она зрелищна. Нужен только повод, и она себя выкажет. Пропаганда пропагандой, но ее возможности ограничиваются чертой, события за которой уже имеют прямое отношение к телезрителю. Как только тот ощущает, что это касается уже и его, пропаганда уже ничего не уладит. Сто тысяч голосов против десяти тысяч. И что с этим поделать?

Николай Сванидзе

Ладно, Платонов свою партию проиграл. Но этим ресурсы московской власти не исчерпались. Есть еще «Постскриптум». С бутовской темы он и начался – главный сюжет недели, а то. Вообще, если действительно осознавать свою правовую правоту, то все решается просто: спокойным голосом (тем более у Пушкова оппонента в студии нет, не перебьет, не возразит) история раскладывается по полочкам. «То, что сейчас происходит в Бутове, должно заставить нас задуматься», – сообщил А. Пушков. Но думал он странно, гневно сообщив, что власти делают все правильно, это «Прокофьевы решили сыграть с московскими властями в азартную игру. И поражает то, как в этот конфликт ввязались члены Общественной палаты и что это стало главной темой на основных телеканалах страны».

Почему бы Общественной палате во что-нибудь не ввязаться? Затем еще интереснее: «Почему надо настраивать людей против действующей власти? И все понимают, что даже идеальный закон не сможет устроить всех. Возникает вопрос: а кому этот спектакль нужен?» Вообще-то действующие власти бывают самых разных уровней. Но по Пушкову, не так, власть – едина, а кто ее тронет – тот враг государственности. Враги перечислены: Общественная палата, либералы и телевизионные каналы. Аргументов нет, есть убежденность в своей правоте. На каких основаниях? «Мы знаем, что московские власти всегда решали такие вопросы – отсюда и высокий авторитет этой власти и лично Ю. М. Лужкова». Вопрос: кто сейчас появится в кадре?

Да, это Ю. М. Лужков, и он говорит так: «Если бы не такая дурная политизация этого вопроса, то и самой проблемы бы не возникло. Мы будет работать с каждой семьей в режиме закона, и в режиме судебного решения, и в режиме справедливости, но жлобства мы не допустим». Надо вообще-то медиавыходы планировать. Нельзя же в четверг о том, что решение суда бесповоротно, а в субботу – что еще будем с ними работать. Опять же, «в режиме судебного решения» или в «режиме справедливости»? И чем эти «режимы» отличаются? Значит, с законом что-то не в порядке? Или про «жлобство»? Входит ли оценка жлобства частных лиц в компетенцию московских властей и записано ли это в каком-то документе? Ну и главный враг назван: «Некоторые каналы телевидения подают эту тему необъективно и поджигательски раскручивают эту тему, представляя конфликт как восстание. У них ничего не получится… Мы всегда нормально решаем вопросы».

«Некоторые каналы» – это Первый, «Россия», НТВ. Как там, по Штирлицу, что запоминается лучше всего? Последние слова. Они вопросы всегда нормально решают, понятно? Страшная все же сила – телевидение, только им пользоваться надо уметь. Иначе откуда такая обида на «некоторые телеканалы»? Лужков же как раз был в эфире, зачем он тратил время на гнев в адрес «некоторых каналов», когда мог бы ситуацию спокойно разъяснить? А еще любопытно было бы узнать, как именно проходят переговоры с отселяемыми гражданами: вот сняли бы научно-популярный фильм про такие переговоры и пустили бы в прайм-тайм по ТВЦ. Нет, совершенно не используют возможности.

И еще такое предположение. Трудами многочисленных телеработников, в том числе и тех, кто не имеет никакого отношения к общественно-политическим форматам (а может быть, именно их трудами), сделалось так, что телевидение совсем уже приблизилось к чувствам и запросам телезрителя. То, что в телевизоре, – это уже его личная территория. Живет он уже там, все это происходит у него дома. А тогда появление в квартире начальника, который сообщает свою точку зрения на то, как кому жить на свете, воспринято может быть по-разному...