Леонид Радзиховский: Перманентная революция

«Революция, – подумал мистер Фрэзер, – не опиум. Революция – катарсис, экстаз, который можно продлить только ценой тирании. Опиум нужен до и после» (Э. Хемингуэй). На Украине (и в Грузии) тирании нет – вот экстаз и кончился. Место экстаза заняла коррупция.

Правда, это, видимо, революционная коррупция, «экстаз коррупции», соответствующий историческому размаху событий: драка за добычу, а добычей-то внезапно стала целая страна!

Когда «оранжевая заря» взошла над Киевом, гнев и растерянность (местами, переходящая в панику) московских начальников были видны невооруженным глазом. (Кстати, глядя на них, легко было представить чувства, охватившие правящие классы стран Антанты в 1917 год.) Но диалектика революции, отрицающей самое себя и своих вождей, – самая наглядная в мире. Во время революции и сразу после нее все ускоряется, усиливается, обостряется – надежды, амбиции, гнев, разочарование, любовь, воровство, бешеная жажда ухватить птицу счастья за хвост именно тогда, когда эта чертова птичка порхает прямо между растопыренными пальцами…

Киев поднимал Москву: ну а вы, братья-славяне, что – выдохлись?! Об этом прямо кричали «московские киевляне», те, кто шумно выдыхал в московский эфир пьяный воздух счастья, которым они надышались на Майдане, – Доренко, Пионтковский, в меньшей степени Немцов… Но кто помнит школьный учебник истории, мог сказать московским чиновникам: не спешите! Главное – не мешайте/не помогайте украинским революционерам, не давайте им сплотиться «против Москвы». И тогда предоставленные себе они сами разложатся в пять секунд, сами друг друга сожрут – на глазах у всего Мирового Майдана. И вот сегодня Москва вправе собирать плоды: сочувственно-издевательски «выражать надежду на легитимное разрешение кризиса» и улыбаться уголками губ: ну что, братья-славяне, – не выдохлись еще?!

То, что происходит в Киеве: взаимоуничтожение победителей, когда они топят друг друга в грязи, – не только наглядно, но и абсолютно банально. Нормальные интриги в период неостывшей революции превращаются в открытую борьбу. Большевики немного запоздали с взаимным уничтожением – гражданская война помешала. Но они начали наверстывать упущенное как только война кончилась, в 1920-е годы. В 1990-е «внешних врагов» у скороспелых победителей не оказалось – и Ельцин с Верховным Советом с ходу вцепились друг другу в горло. Помню трибуну Белого дома в августе 1991-го: Ельцин, Хасбулатов, Руцкой, Бурбулис… Ура-ура! – собрались все друзья! Вот вам и Майдан – Ющенко, Тимошенко, Зинченко, Порошенко…

Да, Киев живым примером агитирует Россию против революционного фарса и позора так же активно, как агитировал за революционный порыв и освобождение, – имеющие глаза да видят. Впрочем, мудрый Хемингуэй прав: миг Революции все равно прекрасен. Паршиво бывает до и после. «Отрицать» революцию «в принципе» – то же, что отрицать саму возможность любви; провоцировать революцию – то же, что истерически бегать от жены за каждой юбкой, бормоча неприличные глупости про «великую любовь». Выход «прост»: бегите за «ней», разбив законный брак тогда и только тогда, когда вы сделали все (и больше того!), чтобы удержаться, но поняли, что без «нее» вы просто умрете.

И все-таки – проиграла ли Украина (и Грузия) благодаря Революции? Темпы роста производства упали, зато темпы коррупции выросли, инвестиции бегут, потеряно историческое время, череда скандалов… Все это – так и не так, а по большому историческому счету (которым и меряют Революцию) это вообще не имеет значения.

Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко (фото ИТАР-ТАСС)

Темпы роста, инвестиции и т.п. как приходят, так и уходят. И наоборот. Что касается коррупции, то она никуда не уходит и ниоткуда не приходит. Проблема украинской революции (с Грузией все немного иначе), как мне кажется, все-таки в другом.

Любой нации, любому государству (украинцы в этом совсем не оригинальны) нужен момент самоопределения – героический миф Рождения. Преимущество народа и государства перед составляющими его людьми только в том, что нация (государство) может рождаться (перерождаться) много раз.

Условия рождения бывают разными. Обычно – это успешная война, но иногда и поражение в войне («Новая Германия» после 1945-го). Другой общеизвестный способ – Национальная Революция.

Рождение всегда происходит с нечленораздельными криками, мучительными и/или радостными, с пузырями, сучением ножками. До ХХ века – всегда с кровью, но теперь социальная техника дошла до возможности «сухого рождения». В любом случае революция обязательно включает «секс, ложь и видео» – пьяный порыв (трезвых «порывов» не бывает), демагогию, пиар. Но историческая судьба революций бывает разной. Правда – то есть ложь и грязь этого рождения могут забыться, уйти в сноски к историческим трудам – тогда, значит, рождение Легенды о Нации (а это и есть рождение нации) состоялось. Ложь и грязь могут перелиться через край и остаться в народной памяти – тогда «травма рождения» будет, а рождение так и не состоялось, вместо рождения вышел «исторический аборт».

«Мятеж не может кончиться удачей. Удачный называется иначе». Все верно. Вопрос в одном: что значит «кончиться»? «Дуракам полработы не показывают». А кто, какой дурак решает, когда «кончилась» историческая работа (т.е. данный этап этой бесконечной работы)?

В том и штука, что мятеж может кончиться ВРЕМЕННОЙ удачей! Его поспешили обозвать иначе – национально-демократической революцией. А тут как раз «любовная лодка разбилась о быт» – все безобразия вылезли наружу, как клопы из дивана, и – меняй опять название …

Пока ясны две вещи.

Первая. Сказочный этап Революции на Украине кончился. Дальше понятная развилка: или «я тебя породил я тебя и убью», – «оранжевые революционеры» изваляют свое детище в такой грязи, что Украина окажется в историческом нокдауне (причем, по большому счету, проиграют все!), – или они сумеют спасти хоть остатки своего Мифа Революции.

Вторая. Украина оказала России максимальную братскую помощь – подарила ей бесплатную вакцину против революции.