Вашингтон и Киев попытаются превратить Донбасс в Боснию

Накануне секретарь СНБО Украины Александр Турчинов пообещал, что закон о реинтеграции Донбасса не позволит России «перекрасить» ее войска под миротворцев, по вопросу размещения которых в регионе идут «очень серьезные» переговоры. Ранее Турчинов заявлял, что тот же самый закон о «реинтеграции» Донбасса сделает любое сотрудничество с Россией госизменой.  

Переведем с украинского: свое «добро» на российский миротворческий контингент в Донбассе Киев не даст ни под каким видом, и на это уже все законы написаны.

Параллельно газета Wall Street Journal со ссылкой на свои источники сообщила, что Вашингтон хочет предложить Москве план по размещению в ДНР и ЛНР 20 тысяч миротворцев, которые могут действовать под эгидой ОБСЕ, а не ООН. В той же публикации утверждалось, что администрация Трампа дала принципиальное согласие поставить летальное вооружение Украине в рамках бюджета Пентагона на 2018 финансовый год, включая противотанковые комплексы Javelin («Джавелин»). Эти поставки должны послужить «рычагом» давления на Россию по вопросу ввода миротворцев, ей же и поднятому.

Ту часть публикации, где говорится о поставках оружия, в Белом доме категорически опровергли, назвав ее кратко – «неправдой». Зато по поводу размещения миротворцев опровержения не последовало. В свою очередь, Владимир Путин заявил, что никаких официальных предложений от США не поступало, значит, обсуждать пока нечего.

При этом на понедельник была намечена встреча помощника президента РФ Владислава Суркова и спецпредставителя Госдепа США по Украине Курта Волкера в Белграде. Эти встречи традиционно проводятся в обстановке строжайшей секретности, и даже место их проведения скрывается до последнего. Известно только, что они целиком и полностью посвящены положению в Донбассе и поиску путей выхода из кризиса. Таким образом, не исключено, что Волкер действительно может что-то подобное предложить.

Конечно, и публикация в WSJ, и бессмысленные заявления Турчинова могли быть лишь информационной подготовкой к встрече в Белграде. Киев в принципе склонен к театральным эффектам такого рода. Пару дней назад глава МИД Украины Павел Климкин сказал: «Я недавно разговаривал с Куртом (видимо, с мистером Волкером, но обращение к американскому чиновнику за глаза по имени должно подчеркивать близость Киева и Вашингтона – прим. ВЗГЛЯД) и мы согласовали основные параметры нашей позиции относительно миротворцев в Донбассе. У нас фактически готовый текст резолюции, нашего проекта. И основное, конечно, это вся оккупированная территория и граница».

Как бы там ни было, России всячески дают понять, что ставки выросли и что реализовать ее идею с миротворцами будут на собственных условиях. Что ж, Москве есть чем на это ответить.

Бензопила «Дружба» и гвоздь

После фактического срыва минских договоренностей из-за саботажа со стороны Киева переговоры по урегулированию параллельно ведутся в нескольких форматах. Есть «нормандский» – с участием Украины, России, Германии и Франции (зашел в тупик). Есть «формат помощников» – те самые встречи Суркова сперва с Нуланд, а сейчас со сменившим ее Волкером (эффектно, но пока безрезультатно). Кроме того, есть попытки продавить новый формат – «варшавский», который поляки почему-то именуют «женевским» – с участием США и Польши как соседней с Украиной страны (вялая попытка стать частью событий). Пока что прекращения огня удавалось добиться только в рамках минских переговоров.

Нужно быть реалистами: при нынешних подходах американской стороны (не говоря уже о Киеве, если у него вообще есть самостоятельная позиция) никакая «международная миротворческая операция в Донбассе» невозможна. Это не означает, что встречи Суркова с Волкером бессмысленны – такое общение все равно подталкивает заинтересованные стороны к работе мысли, даже если эта мысль всего одна, и то чужая. Но публичная позиция Волкера настолько радикальна, что ее нет нужды утрамбовывать в дипломатические формулировки.

«Минские соглашения (заключены) между Россией, Украиной и ОБСЕ. Идея – восстановить контроль Украины над этими территориями, провести там выборы. Поэтому так называемым республикам здесь не место», – так он трактует прекращение огня. При этом принципиально отказывает Донецку и Луганску в субъектности и собирается посетить регион только после «установления мира», никак не раньше, а под миром понимается восстановление там власти Киева.

То есть красоты бульваров Донецка и знаменитую «девушку с веслом» в Луганске (оригинал скульптуры, изгнанный из Парка Горького в Москве) он рискует не увидеть никогда.

Роль потенциальных миротворцев, сформулированная Волкером перед встречей с Сурковым, выглядит так. Во-первых, миссия ООН должна будет «иметь полный контроль над всей зоной конфликта, а не только линией соприкосновения, и свободно передвигаться в ней». Во-вторых, миротворцы будут «следить за отводом тяжелых вооружений в места постоянной дислокации» и, в-третьих, «контролировать российско-украинскую границу».

Здесь сказался опыт работы Волкера в Боснии, где он трудился специальным помощником от США при переговорщике Ричарде Холбруке. Именно там полномочия миротворцев были расширены до полицейских, а международная коалиция десятки лет контролирует политическую систему Сараево через мудреную схему при доминировании таких вот «спецпосланников» и «еврокомиссаров». Это режим «мягкой оккупации», навязанный вооруженной силой.

При этом совершенно неважно, какая международная организация имеет мандат на осуществление подобных действий – ООН или ОБСЕ. У последней, кстати, на это нет ресурсов – ни военных, ни организационных, ни людских, ни финансовых. Новый генсек Антониу Гуттереш на словах поддержал идею размещения миротворцев, но в детали не вдавался и вряд ли занимался ими всерьез. Миротворчество – первое, что попадает сейчас под финансовый и человеческий секвестр в структуре ООН. Тут не до Донбасса, выжить бы.

Позиция России диаметрально противоположна. Миротворцы должны размещаться вдоль линии фронта, что логично – на то они и миротворцы, а не оккупационные войска. ДНР и ЛНР – субъекты переговоров, с которыми необходимо согласовывать детали. Контроль над российско-украинской границей миротворцами осуществляться не может хотя бы в силу того, что по минским договоренностям такой контроль может быть установлен только после принятия Верховной радой закона об особом статусе Донбасса и последующих выборов в ЛДНР. Со своей стороны, Киев успешно саботировал принятие такого закона, более того, Верховная рада приняла нечто прямо противоположное по смыслу и вообще предлагает разорвать дипломатические отношения с Москвой.

На эту тему
• Киев выбирает из нескольких вариантов отказа от Минских соглашений
• Демарш России на переговорах в Минске вызван украинской наглостью
• Америка хочет превратить ООН в свою цепную собаку

Субъектность ДНР и ЛНР в таком контексте особенно важна. Размещение иностранного вооруженного контингента на американо-украинских условиях создает угрозу безопасности всему населению Донбасса. Мы прекрасно помним, во что воплотились «гарантии», которые подобные миротворцы давали сербскому населению Косово. Достаточно вспомнить события марта 2004 года, когда албанцы при попустительстве «смотрящих» организовали погромы сербского населения и православных святынь.

Позиция Москвы в этом вопросе выражена четко и ясно. На заседании Валдайского клуба в Сочи Владимир Путин открытым текстом заявил, что Россия не может оставить население Донбасса на произвол судьбы, поскольку в этом случае его просто вырежут. Так что никаких полицейских функций и контроля над границей до принятия закона об особом статусе.

Сотрясая воздух

Вброшенная WSJ цифра в 20 тысяч вооруженных миротворцев явно взята с потолка. Если объективно, наскрести такое количество войск для операции в Донбассе США в одиночку не смогут, потому и перекладывают ответственность за реализацию своих планов на европейцев. Украина, конечно, готова принять у себя американский экспедиционный корпус, но это все-таки не Нигер с его довольно условной правосубъектностью, а «цэ Европа» с кучей горячих голов. Да и платить за все это Конгресс пока что не готов.

Главное, что две полноценные дивизии списочного состава времен холодной войны (современные тактические соединения значительно меньше по численности) должны быть готовы применить силу. То есть не объяснять что-то местным жестами, как в Боснии или Косово, а реально вступать в пехотный бой с превосходящими силами, скажем, ВСУ с целью принудить их покинуть артиллерийские позиции в Марьинке и Авдеевке или в чистом поле к северу от поселка Пески, где уютно расположился дивизион САУ. И не просто посмотреть, как они, матерясь, отступают на километр, чтобы вернуться вечером, а вынуть из пушек затворы, сложить в сарай, опломбировать его и охранять (в современном мире это приносит мало пользы, но попробовать стоит).

В этой роли плохо просматриваются немецкие или французские пехотинцы, не говоря уже о поляках и люксембуржцах.

Набрать нейтральный по составу миротворческий контингент тоже не представляется возможным. Начнем с того, что в нем должны присутствовать солдаты из стран, хотя бы в глубине души симпатизирующих ДЛНР. На белорусов, как всегда, надежды никакой. Казахская армия не в состоянии контролировать даже собственные границы, куда ей на передовую. Сербам только этого не хватало. Греки в пекло не полезут, если рядом нет турка с ятаганом. Венгры в первую очередь члены НАТО и только потом борцы за традиционные ценности и преподавание своего языка в Закарпатье. Марсиане – неплохой вариант, но они пока не перезвонили. Остается Россия. Но Украина считает, что воюет непосредственно с Россией, ввиду чего выступает против участия российских войск в миротворческой операции.

Конечно, можно предположить, что радикальные высказывания Волкера не более чем традиционный дипломатический ход – максимально повысить ставки, чтобы потом долго снижать градус дискуссии до какого-нибудь компромисса. Такое было бы возможно, если бы Волкер был настоящим дипломатом, а то есть в США такая категория дипломатических карьер, которые с дипломатической работой, как мы ее понимаем, никак не связаны. Человек начинал свою трудовую биографию аналитиком ЦРУ, а затем занимал должности в НАТО, лишь формально считающиеся дипломатическими. Это не говоря уже о работе лично на сенатора Джона Маккейна. Какая уж тут классическая дипломатия с ее конгрессами, нотами, переговорами и «сближением позиций».

Единственным железным аргументом в пользу размещения некоего иностранного контингента на линии разграничения мог бы стать контроль за артиллерией, то есть то, что не удалось действующим наблюдателям ОБСЕ. Но и это идея почти мифическая в силу уже перечисленных выше аргументов. При этом Киев настаивает на том, что нынешняя линия фронта «неправильная», и периодически требует вернуть под его контроль Дебальцево, Горловку и еще несколько районов, что выглядит даже не театром, а цирковой репризой.

Американские же предложения предполагают организацию не чисто военной миссии, а крайне политизированной и с учетом позиции только одной из сторон конфликта. Другой стороны для Волкера, судя по его высказываниям, пока что не существует, а так дела не делаются. Его нежелание общаться с Донбассом в принципе свидетельствует не в его пользу как переговорщика и аналитика.

Другое дело, что обрисовать четко и детально, как бы могли выглядеть такого рода миротворческие силы, какие у них могли быть полномочия, где бы они находились и чем были бы вооружены, пока что не получится ни у кого. Обычно эти полномочия прописываются вплоть до протокола применения оружия, на чем подобные миссии и самоподрываются. В конфликте высокой интенсивности сложно придумать «протокол применения оружия» со всеми его политически корректными пунктами. А если нет полномочий на применение силы, теряется смысл всей операции. Одним видом американского «Хамви» никого в Донбассе и на Украине в целом не испугаешь. Напротив, вид иностранной военной формы вызывает только желание рассмотреть ее поближе через оптический прицел.

Никакого морального превосходства у потенциальных стран – участниц миссии тоже нет. И вряд ли кто-то из них горит желанием быть втянутым в конфликт через миротворческий контингент. Увы, красивые идеи сложны для имплементации на местности, особенно если превращать их в инструмент давления и вмешательства.

Если помучиться, идею миротворчества где-то за полгода можно будет довести до ума. Но только при условии соблюдения интересов всех сторон. А если так, как сейчас, это не более чем сотрясение воздуха.