К числу творческих чудачеств писателя Д.Л. Быкова относится страстное неприятие людей, употребляющих этноним «англосаксы». С большим постоянством он их анафематствует: «Есть авторы, как, например, Лев Гумилев, любовь к которому для меня маркирует человека как однозначно враждебного. Так же, как произнесение слова «англосаксы».

С Л.Н. Гумилевым понятно. Мало того, что он был сильно грешен по части евразийства, а это полный харам, ему принадлежит высказывание «Я не интеллигент, у меня профессия есть», что есть совсем народное стесненье, гнуснейшее меж всеми преступленье.

Но с англосаксами все сложнее. Можно было бы, конечно, объявить, что произнесение такого этнонима есть язык ненависти, а пользующихся таким языком надо ненавидеть всеми силами. В самом деле: современный носитель русского языка, употребляющий слова «жид» или «чучмек», рекомендует себя как человека недостаточно политичного. То же и со словом «англосакс».

Однако тут есть небольшой нюанс. В массе своей евреи не любят, когда их называют жидами, точно так же народы Средней Азии не любят, когда их называют чучмеками или чурками. Поэтому приличнее воздерживаться от употребления таких этнонимов.

Тогда как с англосаксонскими народами ничего такого не наблюдается. Сами англосаксы совершенно не обижаются на такое прозвание. Уж на что Цукерберг неистово рьян в борьбе с hate speech, но даже и он не устраивает гонений на употребляющих такое слово.

В англосаксонском вопросе Д.Л. Быков оказывается plus royaliste que le roi. Никак не будучи англосаксом, он налагает анафемы на произносящих это слово, при том, что самим англосаксам такое словоупотребление совершенно безразлично. Такой жанр – святее папы Римского – может быть даже истолкован, как комическое низкопоклонство.

Более того, У. Черчилль тоже должен быть маркирован, как человек, однозначно враждебный, ибо он совершенно недвусмысленно отмечал, что англосаксонские народы – в первую очередь англичане и американцы – не просто говорят на одном языке, но представляют собой культурное и политическое единство. Строго говоря, саксы, вторгшиеся (вместе с англами и ютами) в V веке по Р. Х. на оставленные римлянами Британские острова и там образовавшие англосаксонское единство, – и саксы (саксонцы), оставшиеся на континенте, исторически были одним племенем, но спустя несколько веков их пути окончательно разошлись. Саксонцы влились в немецкий этнос, и Черчилль, а равно другие идеологи англосаксонства, никак не причисляли к великой общности также и континентальных кузенов.

Описывая же основополагающие принципы демократических свобод, «о которых должны помнить в каждом доме и в каждой семье», Черчилль отмечал: «В этом же состоит и суть воззвания английского и американского народов, с которым они обращаются ко всему человечеству».

И далее: «Трудно представить, чтобы обеспечение эффективных мер по предотвращению новой войны и развитию тесного сотрудничества между народами было возможно без создания того, что я бы назвал братским союзом англоязычных стран. Под этим я имею в виду особые отношения между Великобританией и Британским Содружеством наций, с одной стороны, и США, с другой. Такого рода братский союз означает продолжение тесного сотрудничества между нашими военными советниками с переходом в дальнейшем к совместному выявлению потенциальной военной угрозы, разработке схожих видов вооружений и инструкций по обращению с ними.

Это должно сочетаться с такими мерами по обеспечению взаимной безопасности, как совместное использование всех имеющихся у каждой из наших стран в различных точках земного шара военно-морских и военно-воздушных баз, что позволит удвоить мобильность как американских, так и британских военно-морских и военно-воздушных сил и даст, в результате стабилизации мировой обстановки, значительную экономию финансовых средств».

И еще: «Если народы Великобритании и Британского Содружества наций объединят свои усилия с народом Соединенных Штатов Америки на основе тесного сотрудничества во всех областях и сферах – и в воздухе, и на море, и в науке, и в технологии, и в культуре, – то мир забудет о том неспокойном времени, когда пресловутое, но столь неустойчивое равновесие сил, могло провоцировать некоторые страны на проведение политики непомерных амбиций и авантюризма».

Не только, что говорится, «хорошо излагает, собака, учитесь, Киса», но ведь и мечтания Черчилля о военно-политическом союзе англосаксов (правда, при более сильной гегемонии США, чем то хотелось самому Черчиллю) вполне сбылись. Более того, особые отношения между англосаксонскими странами проявились и в сотрудничестве спецслужб США, Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии – так называемый альянс «Пять глаз».

Что, казалось бы, препятствовало привлечь к сотрудничеству разведок и прочие, не англосаксонские страны вроде Франции и ФРГ, тоже приверженные демократии. А польза от братского сотрудничества с BND или Сюрте Женераль была бы не меньшей и даже, возможно, большей, чем от сотрудничества с новозеландской разведкой. Но как-то не сложилось. Французы и немцы не говорят по-английски, и это как-то препятствует полному единению.

Можно было бы и дальше считать англосаксонское единство химерой, придуманной коммунистами, а затем русскими националистами, пытавшимися таким образом навести тень на плетень и лживым наветом отпугнуть другие народы от демократических идеалов.

Но недавнее спешное создание англо-американо-австралийского военного альянса, в ходе которого Франция – вроде бы союзник по НАТО – получила увесистую оплеуху от англосаксонских народов, показывает, что культурное и разное прочее единство англосаксов – это объективная реальность, данная нам в ощущениях.

Это единство может нравиться или не нравиться, на вкус и на цвет товарища нет, но оно существует. И воздвигать анафемы на употребляющих технический термин «англосаксы» – это уже прямо из анекдота про Вовочку, искренне недоумевавшего: «Как же так? Жопа есть, а слова нет».