Петр Федоров борется за скинхедов

– Роль Гая Гаала в «Обитаемом острове» можно назвать вашей первой масштабной ролью?
– Это проект масштабный. И не только для меня, а для всех членов группы, включая также и Федора Бондарчука. А самая первая масштабная роль в кино у меня была в фильме Леонида Малягина «101 километр».

У нас ведь не принято говорить на тему своих болячек. При этом бытовая ксенофобия очень распространена и не на шутку агрессивна сегодня

Это картина о судьбах ссыльных, я там играл мальчика из еврейской семьи, которая подверглась гонениям. Любой фильм как-то связан с биографией. У меня, как и у моего героя, тоже были времена скитаний, семья уезжала из Москвы.

– За 101 километр?
– Мы уехали совсем в глухомань – на Алтай. У нас на Алтае было свое натуральное хозяйство, всё делали сами. Когда мы вернулись в Москву, пора было идти уже в седьмой класс. Здесь была уже совсем другая страна, пришлось заново к ней привыкать.

– А я слышала, ваши родственники – артисты? Даже известный актер Александр Збруев в родне числится?
– Это по папиной линии. А Александр Викторович Збруев – родной брат моего любимого деда, который тоже артист, он гораздо старше Александра Викторовича. Кстати, Збруев говорил, что для него примером был как раз старший брат, благодаря которому он стал актером… И у Александра Викторовича, и у меня – новая жизнь очень контрастировала с дворовым детством. В какой-то момент надо было что-то решать, делать выбор. Было непросто.

– А когда произошел этот выбор у вас, что-то послужило толчком?
– Мой отец очень рано ушел из жизни, я заканчивал школу, был сложный период, и в какой-то момент я узнал, что перед смертью он размышлял – нужно ли сыну поступить в театральный институт… Я решил попробовать свои силы. Слышал, что нужно выучить басню, стихотворение. Прочитал отрывок из «Конька Горбунка» Ершова. Павел Любимцев, который позже преподавал у нас на курсе (он, кстати, замечательный чтец), услышал, как я читаю «Конька», пришел в ужас и позанимался со мной. Я поступил. Учусь. К четвёртому курсу пришло чувство ответственности.

– Вы ведь почти совсем не играли в театре?
– В какой-то момент я ушел из театра, и бабушка с дедушкой это очень тяжело переживали. Я никак не мог объяснить им, что делать мне в театре абсолютно нечего. Я выбрал кино. По крайней мере, на тот момент.

На эту тему
• Работа над злом
• «В ж… кризис! Работать надо!»
• «Богатое кино для умных»
• Михаил Бударагин: «Обитаемый остров» и другие приключения Шурика

– Кроме того, что вы актер, пробуете себя еще и как режиссер, продюсер, сценарист. Кризис ведь на дворе, как выкручиваетесь?
– По-разному, как и все. Сейчас занят выпуском картины, которую недавно закончили, – «Россия 88». Это фильм о скинхедах. Мы сняли ее с Пашей Бардиным, выступили как соавторы, сопродюсеры, он режиссер, я исполнитель главной роли. Собрались вдвоем, придумали эту историю, сделали ее, сейчас боремся, чтобы фильм появился в прокате.

Тема очень неоднозначная, и, безусловно, вопрос самоцензурирования в нашем обществе стоит остро. У нас ведь не принято говорить на тему своих болячек. При этом бытовая ксенофобия очень распространена и не на шутку агрессивна сегодня. Кстати, разговоров на эту тему очень мало и в СМИ, и на телевидении.

– Ну, телевидение сейчас вообще мало что существенное обозревает, разве что танцы со звездами.
– Да, и поэтому я считаю, что кино начинает брать на себя функции публицистики. Наш фильм стилизован под документальный. Это симбиоз документального и игрового кино. Действие фильма основано на реальных событиях. У многих из нас есть знакомые скинхеды, ведь так? В нашей стране на одной кухне могут встретиться ветеран войны и его внук со свастикой на плече.

Мы хотели сделать кино на тему, которая всех волнует и касается, но мимо которой проходят мимо. Хотелось при этом избежать плакатности и сделать пацанов живыми. Ведь это люди, у которых всё не очень прикольно в жизни... Мне кажется, пришло время неореализма.

– А еще время малобюджетных картин наступает. На мобильные телефоны уже некоторые кино снимают...
– У меня есть несколько фильмов, снятых на телефон, я снимал и на другие маленькие камеры. А вот картину «Россия-88» мы сняли на пленку, на свои деньги. Прокат будет непонятно когда – то ли в мае, то ли летом. Впрочем, фильм уже сейчас на слуху, за ним тянется шлейф скандальности.

Что ж, в кинематографе важна гражданская позиция. Думаю, что следующая работа тоже будет связана с какой-нибудь социальной историей. Мне сейчас это интересно, как, впрочем, и сниматься в таких фильмах, как «Обитаемый остров».

– Бондарчук – жесткий режиссер, требовательный?
– Работа режиссера с актером всегда индивидуальна. Некоторые вещи иногда не надо даже озвучивать, объяснять. Здорово, когда все получается на контакте, по взгляду. И не надо ничего говорить.

Федор мне помог во многих вещах, в каких-то тонких моментах. Он дал мне возможность предложить свое видение персонажа в «Обитаемом острове».

– В новом фильме «Обитаемый остров. Схватка» ваш персонаж сильно меняется?
– Он меняется кардинально. Больше того, проявляются его человеческие качества. Таким мы не видели его в первой части. Это был скорее биоробот, который даже дома является сгустком больной психики. И все это стремилось к изменениям. Во второй части Гай получает шанс стать человеком. Ради дружбы он совершает героические поступки, он, как и Максим, тоже герой. Его история – это история дружбы.

Мне кажется, что «Обитаемый остров» – крутое кино, прежде всего, потому, что оно говорит с молодежью на понятном ей языке. О простых и в то же время сложных вещах, и очень доступно. Для моего героя Гая Гаала второй фильм гораздо важнее и интереснее первого. Я обязательно буду на премьере, там и отмечу день рождения.