Поэзия как пубертатный период

Но опять же Екатеринбург – родина-мать русской демократии. Сейчас многие уже подзабыли, а кое-кто никогда и не знал, что Е.Б.Н., первый и единственный, по некоторым мнениям, демократически мыслящий президент России, – выдвиженец Свердловска, им же в критические дни переименованного заново в Екатеринбург.

В Екатеринбурге чудовищные автомобильные пробки, как, впрочем, и в других больших городах России.

Но здесь больше, чем во многих иных местах, любят митинги. Митинги – в основном в защиту природы и против строительства новых зданий – проходят в городе почти ежедневно.

Здесь, наконец, родилась и до сих пор живет единственная всенародно любимая песня об отдельно взятом поселении: «Если вы не бывали в Свердловске…»

Это город чувствительный и остро на все реагирующий. Нерв, защемленный позвоночником России.

Вид города Екатеринбург

Некоторое время назад этот нерв разболелся не на шутку. Что-то стряслось в душах культуростроителей города, и они в лице Союза писателей России организовали уникальное, нигде и никогда не случавшееся действо.

Пять суток подряд в актовом зале Союза жители Екатеринбурга и его гости читали стихи собственного сочинения – в основном друг другу. День и ночь, без перерыва на отдых воздушное пространство старинного особняка на улице Пушкина сотрясали ритмически оформленные эмоции. Сотни людей приняли участие в поэтическом марафоне. Изголодавшиеся по читателям и слушателям, они декламировали без устали, так что пришлось вводить ограничения по времени.

С таким воодушевлением люди общаются только в дни туманной юности, когда рассудок выключен и говорят одни сердца и души.

Успех мероприятия ободрил поэтов, и праздник пошел вширь, по городам Свердловской области. Недавно чтения состоялись в третьем по величине городе свердловщины – Каменске-Уральском, а вскоре стартуют в соседнем городке, поменьше, но столь же задорном, с именем весьма говорящим – Реж (без мягкого, правда, знака). Несмотря на тревожное материальное положение, рост преступности и невнятные экономические перспективы, шоу продолжается. Юность опять празднует свои права в сердцах, горящих творчеством.

Поэзия, давно известно, – отроческое состояние литературы. Первым был шаман, а не Лев Толстой, вторым – Гомер, а не Антон Чехов. И вот ювенильные фантазии (кстати, заметим, чрезвычайно популярные и в советские времена) вдруг разыгрались в Екатеринбурге, спустя пятнадцать лет после крушения империи.

Почему именно здесь? А собственно, почему бы нет? Оригинальной письменной литературы в городе практически не осталось. Лишь горстка екатеринбургских прозаиков издает свои книги для продажи, и то издает в Москве. (Странным образом, некоторые из них – участники или организаторы знаменитого в свое время «экспериментального номера» журнала «Урал», своеобразного предтечи русского постмодернизма 90-х, едва не уничтожившего русскую литературу.) Поэтические сборники не выходят совсем – за исключением тех, что выпускаются на деньги авторов.

Речь письменную заменила речь устная – шаманские бормотания, возгласы с полузакрытыми глазами, заклинания в адрес духов вернуться в обитель на улице Пушкина, 12.

Помнится, как еще во времена Советов меня здесь же, в этом особняке, принимали в Союз писателей и один почтенный, но экзальтированный литератор в кулуарах патетически восклицал: «Если не его, то кого?» Чем меня насмешил, хотя я в целях политкорректности и ввиду горячего желания стать писателем даже не улыбнулся.
Кого принимать? Да кого угодно.

Вид города Екатеринбург

Сейчас в Свердловском отделении Союза писателей России семьдесят членов да в отделении Союза российских писателей тридцать. Кого угодно, того и принимают. И это правильно. Потому что когда осталась только речь устная, взять можно единственно количеством. Такую прорву талантов трудно не заметить, особенно если они пять суток подряд читают стихи.

Местные писатели сейчас бьются, чтобы в Екатеринбурге было организовано муниципальное издательство. Потому что единственный в городе литературный журнал «Урал» вместить на своих страницах сто человек не в состоянии. Когда до тебя дойдет очередь, ты уже умер.

Но как показал марафон, одних поэтов, жаждущих выплеснуть свое творчество на людей, в городе сотни. А еще прозаики, критики и сочинители мемуаров. Издательств для них открывать надо много. Как тут быть? Впрочем, нужно всего лишь подождать: не сомневаюсь, в Екатеринбурге решение будет найдено.

Литература в России взрослеет и становится профессией. Профессия литератора редкая и тяжелая. (Кто сомневается, что это профессия, отошлю к опыту Александра Пушкина, Федора Достоевского или Антона Чехова, между прочим, построившего на свои гонорары несколько домов, помогавшего, как нынче говорят, социально незащищенным людям и просто многочисленным родственникам.) Она требует мужества и самоотдачи. Пописывать, так же, как в профессиональном футболе попинывать, тут не выйдет.

Но взрослеет она не везде. Есть большой соблазн вернуться в советскую розовость да и остаться там. Таких соблазнившихся, оказывается, очень много.

На эту тему
• Ювенильный пубертат
• Алексей Иванов: «Я пишу как читатель»
• Почему не было великих художниц?
• «Эмиграция» – история болезни страны и человека
• Леннон, Высоцкий, Дассен: три цвета времени
• Норвежский квинтет

Ситуация в литературе, по их мнению, близка к критической. Пишущих – все больше, способов издаваться – все меньше. А читателей вообще практически нет – всех испортили деньги и телевизор. Но, как видим, Екатеринбург нашел-таки выход: надо говорить литературу друг другу, коли никто не хочет ее читать.

В Екатеринбурге много чего уникального: самое короткое в мире метро, самая глубокая яма (карьер сто метров глубиной), самая высокая плотность населения среди больших городов России – на пятачке шириной десять и длиной двадцать километров толпятся, просто сидят друг на друге полтора миллиона жителей и сотни тысяч приезжих.

Но поэтический марафон нечто совсем уж выдающееся – достижение, которое, говорят, скоро занесут в Книгу рекордов Гиннеса. Этот праздник вот-вот вырвется за пределы региона. И вот-вот потребует государственной поддержки.

Я горжусь своим городом: в самом деле не одних же ельциных нам порождать.