Ирина Алкснис: Психотерапевт глобальной элиты

Самой главной и давно ожидаемой сенсации в ходе выступления российского президента на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» снова не состоялось. Владимир Путин вновь уклонился от прояснения вопроса о своем участии в президентских выборах будущего года.

В остальном «президентское» пленарное заседание прошло в уже ставшем привычным за последние годы формате. Владимир Путин максимально прямо проговаривал одни вещи, задавал вопросы относительно других, демонстрировал фирменное остроумие, в общем, был обычным Путиным.

Его заявления и комментарии, расставленные акценты и даже выражения лица в каждый конкретный момент времени станут объектом пристального внимания экспертов всех мастей на ближайшее время.

Например, выбор вчерашних партнеров Путина по сессии – председателя совета директоров компании Alibaba Group Джека Ма и особенно бывшего президента Афганистана Хамида Карзая – явно станет предметом анализа и многочисленных объясняющих версий различной глубины.

Однако не менее интересным и важным представляется осмыслить сам феномен подобного формата общения российского президента с аудиторией. За последние годы он стал уже привычным.

Беседы российского президента с международной аудиторией приобрели куда большее значение, чем предполагалось изначально (фото: Михаил Метцель/ТАСС)

Есть мероприятия, заточенные главным образом на внутреннюю аудиторию (большая пресс-конференция, прямая линия и т.д.). А есть те, что предназначены, в первую очередь, для экспертного и внешнего внимания (выступления на ПМЭФ, Восточном экономическом форуме, тот же «Валдай»).

Безусловно, такой формат выступлений Путина является следствием его личных способностей и склонностей.

Российский президент явно любит живое и острое публичное общение и одарен талантом к нему, что делает все эти беседы увлекательными и для участников, и для наблюдателей.

Однако именно поэтому затруднительно тиражирование подобного опыта на других государственных деятелей, поскольку далеко не все они обладают склонностью к остроумной беседе. Но это, кстати, не беда.

Талант Путина в данной сфере, безусловно, является приятным и полезным бонусом для него, но вовсе не является обязательным для руководителя страны.

Дело в ином.

Было ли это запланированным или получилось случайно, но данный формат общения Путина с аудиторией действительно стал значимым институтом международной политики. Причем его значение куда больше, чем может показаться на первый взгляд.

Утверждения о том, что мировая система находится в состоянии глобальной и глубинной трансформации, уже навязли на зубах, но это не делает их менее верными. Среди деградирующих институтов не последнее месте занимает распад системы связи и общения государства и элиты. Особенно остро это ощущается именно на международном уровне.

На эту тему
• Путин обвинил некоторые страны в противодействии борьбе с терроризмом
• Путин призвал в ситуации с Каталонией руководствоваться принципами демократии
• Путин поручил организовать постоянный финансовый мониторинг авиакомпаний

Формально вроде все на своих местах – G7, G20, Давосский форум и другие элитные клубы, а по существу очевидно, что реальное содержание из них выхолащивается со страшной скоростью. Нарушились каналы общения власти, бизнеса, медиа и общественных структур.

Видно, как на глазах нарастает уровень тревожности и взаимонепонимания у мировых элит.

Логика и механизмы принятия важнейших государственных решений в ключевых странах вдруг стали непонятны и внутри самих этих стран, и за их пределами. Причем речь идет не о рядовых гражданах, а именно об элитах, в чьих руках судьбы тысяч людей и колоссальных финансовых сумм.

На этом смутном, зыбком и тревожном фоне Владимир Путин несколько раз в год проводит мероприятия по общению с представителями этой самой мировой элиты.

Он терпеливо доносит до них позицию руководства России. Эта позиция может не нравиться, но она хотя бы последовательна и понятна (во всяком случае, с каждым повторением становится все понятнее).

Если первые годы в подобных выступлениях российского президента могли видеть необоснованную браваду или желание обмануть иностранных партнеров, то теперь с каждым разом очевиднее, что дела России вполне соотносятся со словами ее руководителя. А раз так, то от этого вполне можно отталкиваться.

В результате странным образом эти беседы Путина стали одним из стабилизирующих стержней нынешней распадающейся мировой системы, а он сам невольно оказался в роли своего рода психотерапевта глобальной элиты.

Безусловно, эта ситуация носит временный характер, поскольку зависит от личности одного человека. Кроме того, можно не сомневаться, что жизнь постепенно расставит все по своим местам и возникнут (уже возникают) новые работающие форматы взаимодействия и общения сильных мира сего.

Однако пока – здесь и сейчас – беседы российского президента с международной аудиторией приобрели куда большее значение, чем предполагалось изначально, и стали одним из факторов, обеспечивающих относительную плавность перехода мировой системы в новое состояние.