Владимир Мамонтов: Про прощение

Проповедник из меня тот еще, но от реальности не уйдешь: когда же и говорить о смирении и прощении, как не в Страстную неделю?

Все мы люди, все человеки, не судите, да не судимы будете, вода камень точит, конь о четырех ногах, а спотыкается

Поводов же вокруг предостаточно: то вокруг «Тангейзера» схлестнутся, то вокруг в прошлом украинского телеведущего Даниила Грачева, который, переобувшись в полете над Донбассом, стал из критика Путина его поклонником, приехал в Москву и устроился работать на НТВ.

Ну, его, разумеется, отутюжили по полной программе. Из всех стволов. Кто за измену, кто за корыстолюбие, кто за лицемерие. Кто из твердокаменного марксизма, то бишь из несгибаемой хрущевской убежденности, что сколько ботинком ни стучи (да знаю я, что это легенда, знаю), черного кобеля не отмоешь добела.

Однако же мы теперь усвоили, что у серого целых 50 оттенков, а что такое серый цвет? Черный с белым в различной пропорции. От «мокрого асфальта» до бельишка, которое все еще кипятят по старинке.

Оставим коннотацию «серый в значении бесталанный». Редко кто из нас одноцветен. Кровавый маньяк Гитлер картины рисовал, а Джефферсон собственных рабов так и не отпустил, пока не помер, но, надо признать, и они не торопились уходить из Монтичелло, патриархальной усадьбы великого демократа. Видать, и там сова кричала и самовар гудел перед несчастьем: перед волей.

Всякий раз, когда я вижу критика с горящими глазами, который припечатывает огненными, неотступными и пророческими словами вертлявых и нестойких человечков, которые мечутся по стылой поверхности бесприютной земли в поисках вдовьего постоя, я чувствую фальшивенький такой до-диез, где место простому и понятному до: все мы люди, все человеки, не судите, да не судимы будете, вода камень точит, конь о четырех ногах, а спотыкается, рыба ищет где глубже, а человек – где лучше, etc.

То вокруг «Тангейзера» схлестнутся, то вокруг в прошлом украинского телеведущего Даниила Грачева (Фото: Александр Кряжев/РИА "Новости")

А уж если я лично знаю критика, видал его в разных видах, переобутым по политическому сезону – и в сапожищах, и в галошах, и во вьетнамках, – то вовсе мне нехорошо. И я встаю на сторону критикуемого: мельтешит, носом крутит, конечно, но как-то это почеловечнее наигранно ригористской твердокаменности.

Нет в том сейчас проку повторять клише украинских бандеро-марксистов, что талдычат про колорадов, которых не отмоешь добела, и ватников. (Кстати, веселенький ватник на полсмитовской подкладочке, который запустил в свет один наш дом моды, видится мне одним из маленьких, но изящных и верных ответов унылому укропропагандизму).

Этот путь нами пройден, сапоги сношены, чаша испита. Мы же не хотим войны с этими замороченными рудыми панько и казаками свербыгузами, а? Мы, конечно, ответим и долбанем, если полезут, охмуренные американскими ксендзами, и чертям станет тошно и все такое, и донецких с луганскими защитим, будьте-нате.

Но если там народ прозревает – кто, сняв защиту от микроволновки, кто от настоятельного желания семью кормить – вэлкам! Не все миллионам украинцев в России стены шпаклевать, пусть и телеведущий прокормится в жутко кризисной, страшно кровавой, агрессивной путинской России, которая сейчас доест Крым и за Одессу возьмется.

Простим Грачеву, как говорится, угрюмство, ведь не это сокрытый двигатель его, он весь дитя добра и света, он весь свободы торжество – особенно в майке с подмигивающим Путиным.

Посложнее будет простить постановщика новосибирского «Тангейзера». Вот если бы не пост, сам бы распатронил этих бессмысленных и беспощадных карикатуристов на пророка и выдумщиков провокаций вокруг Христа. А так – смирение, терпение.

Тут еще вот какое дело: с директором театра Борисом Мездричем я был по молодости вполне знаком, мы даже совместные дискотеки устраивали во владивостокском кафе «Пингвин»: замаскированное под лекцию нежно-протестное прослушивание Pink Floyd, просмотр девчонок в трико из студии современной пластики, светомузыка и танцы до упаду. То есть мы приближали как могли. Рассеивали мрак. Боролись с косностью и невежеством.

Не знаю, как в планы Бориса, а в мои точно не входило заодно укокошить и Советский Союз. Или там ввергнуть страну в лихие 90-е. Или так, чтоб Литва отделилась. Чечня загорелась.

А флот Дальневосточного морского пароходства порезали на металлолом. Странные последствия, как тупого запрета Pink Floyd (пластинки которого моряки орденоносного пароходства нам и привозили) со светомузыкой, так и упрямого, словно зеленый японский бамбук, желания следовать в русле мировой общечеловеческой реки. Как она нам тогда виделась (ничего общего с реальностью, как выяснилось позже).

Я вообще-то за тех, кто отстаивает не свободу творить явные глупости и провокации, а предвидит мало-мальски отдаленные последствия карикатур на пророков и прочего недорослева богоборчества, с подоплекой поскандалить и на том продвинуться.

Но надо ли при каждом удобном случае расчехлять орудия главного калибра и требовать низвергнуть в пучину дьявольское отродье, по совместительству иностранного агента?... Вот уже постановщика зовет к себе Марк Захаров. Он тоже агент? Я понимаю, что многие ответят: так точно, он и партбилет жег. Но мы же договорились: нет черного и белого.

Вот агент Теодор Курзентис сообщает морзянкой: «Что я теперь скажу людям по всему миру, которых я усердно убеждал в том, что Россия – страна высокой культуры, духовности и свободного творчества, а не империя зла, какой они себе ее представляли в результате передергиваний западной пропаганды. Как посмотрю им в глаза? Я хочу и впредь рассказывать им о свете русской души, а не о мраке цензуры и церковно-культурной экзекуции».

С одной стороны, ах, бедненький, что ж он теперь говорить-то будет? Это бросающееся в глаза накручивание, вечное волнение, что там, за забором, «станет говорить княгиня Марья Алексевна», а с другой... А с другой – я не хочу, чтобы Христа поносили, но вижу, что защищают его порой без «света русской души». Так, что он сам бы, боюсь, не одобрил.

Что же до иностранных агентов... Я как-то спросил у депутата Ирины Яровой, одного из инициаторов соответствующего мировым нормам закона об иностранных агентах, чувствовала ли она себя таковой, когда в камчатском «Яблоке» оппонировала власти? И она, опытный тренированный политик, чеканно ответила, что критерий один: на пользу России твоя деятельность или нет.

Конечно, тут же тангейзером запузырится спор, что есть польза для России, но давайте об этом после Пасхи?