Каких заключенных в России перевозят под усиленной охраной?

Это зависит от решения следователя.

Днем 15 ноября теперь уже бывшего доцента СПбГУ Олега Соколова отвезли из СИЗО на следственный эксперимент: сначала историк показывал, что происходило в его квартире, где полицейские несколькими днями ранее нашли голову 24-летней Анастасии Ещенко, а затем – что было на набережной Мойки, где в пакетах обнаружили остальные части тела девушки. 

К обеим точкам специалиста по наполеоновской Франции подвозили в автозаке в сопровождении группы из 10 полицейских, а сам обвиняемый был одет в шлем и бронежилет. 

«Дело резонансное. Возможно, у каких-то людей, даже не у каких-то, а у большинства вызывает агрессию. И, возможно, у неадекватных, незаконопослушных граждан возникнет желание свести с ним счеты прямо здесь и сейчас», – объяснил мотивы правоохранителей Александр Почуев, адвокат Соколова.

Кто решает, усиливать ли охрану?

Вопреки распространенному мнению, это делают не сотрудники службы исполнения наказаний. Как объяснил газете ВЗГЛЯД полковник ФСИН в отставке Александр Маланкин, служба лишь представляет заключенного следствию и полиции, а затем забирает его обратно. На этом ее функция заканчивается. 

Пока приговор не вынесен, все решения о том, когда, куда, как и под какой охраной перевозить арестованного, принимает исключительно следователь, говорит Маланкин. Причем каких-то единых норм и правил здесь нет. То есть далеко не к каждому убившему одного или двух человек приставляют по 10 полицейских. Если следователь понимает, что дело не вызвало большого резонанса, что во время эксперимента вокруг не будет агрессивной толпы зевак, он может оформить заявку и на одного–двух полицейских. 

Причем попросить об усиленной охране может и сам арестованный – в данном случае, если Олег Соколов опасался за свою жизнь, следователь мог пойти ему навстречу, но последнее слово всегда за представителем закона. Процесс выглядит так: следователь назначает дату следственного эксперимента, затем оформляет заявку на конвоирование. В заявке должны быть прописаны все меры безопасности, которые нужно предпринять. В случае с Соколовым – в том числе 10 полицейских для сопровождения, шлем и бронежилет. Точно такая же схема действует, если следователь знает о буйном характере преступника или о его склонности к побегу. Просто причины усиленных мер безопасности в таком случае будут отличаться. 

Следователь отправляет заявку на конвоирование (его осуществляют специально созданные подразделения охраны и конвоя МВД) руководству СИЗО, в котором содержится подозреваемый, за один–три дня до выезда. За это время начальник изолятора должен перенаправить заявку главе ОВД, конвоиры из которого поедут «встречать» обвиняемого. 

Что интересно – у конвоиров есть устав, в котором прописаны нормы об обычном и усиленном конвое. И следственный эксперимент с Соколовым под эти нормы не подходит. Так, при обычном конвое сопровождающих полицейских может быть даже меньше, чем обвиняемых: при трех–шести арестованных – три конвоира, при семи–десяти – семь конвоиров. При усиленном конвоиров всегда больше, чем подозреваемых, но обычно на одного или два человека: пять–шесть – восемь конвоиров, семь–восемь – 10 конвоиров. В Петербурге же одного историка СПбГУ охраняли 10 человек. Случай с доцентом показывает, что каждая заявка индивидуальна. И, кстати, начальник ОВД, отправляющего конвой, может не согласиться с запросами следователя. В случае с Соколовым их мнения, видимо, совпали.