Соглашение об обмене разведданными между Россией и Индонезией имеет гораздо большее значение, чем кажется на первый взгляд. Джакарта для Москвы – перспективный партнер и в энергетической сфере, и в области торговли оружием. И стороны, судя по всему, учли прошлый опыт, когда сотрудничество СССР и Индонезии оказалось под прицелом ЦРУ.

Москва и Джакарта договорились об обмене разведданными и наращивании контактов между силовыми ведомствами, заявил в среду президент Индонезии Джоко Видодо. «Нас интересует налаживание и дальнейшее развитие сотрудничества в области преодоления вызовов и угроз, в первую очередь в сфере противодействия терроризму», – сказал он по окончании переговоров с президентом РФ Владимиром Путиным. Какие именно данные индонезийской разведки могли бы заинтересовать Россию, тем более на двусторонней основе, – вопрос дискуссионный.

Американцы развернули на территории Индонезии масштабную операцию «Хабринк», заключавшуюся в сборе информации обо всех видах вооружений, которые СССР передавал Джакарте

Первое, что очевидно, понятно и о чем сказал сам индонезийский президент, – это сотрудничество в вопросе борьбы с терроризмом. Индонезия – самое большое по численности населения мусульманское государство мира и постоянный объект атак террористов. Особенно часто террору подвергаются курортные зоны, а также места компактного проживания немусульманского населения. Его немного (около 2%), и наибольшая его плотность приходится как раз на курортный остров Бали, а также на провинцию Ачех – вечный источник сепаратизма.

Пока индонезийская контрразведка приучена работать постфактум, и после резонансных террористических актов, при которых на курортах гибнут иностранцы, командовать в расследовании пытается Австралийская служба безопасности и разведки (АСБР). Австралийцы негласно взялись курировать регион Южных морей, кроме того, в официальных документах Канберры, посвященных обороне и безопасности, записано, что «угроза для Австралии исходит извне», потому АСБР официально заключила договоры о сотрудничестве с 347 спецслужбами в 131 стране. Это абсолютный мировой рекорд, который никому уже не побить, поскольку Австралия – единственная страна в мире, знающая о существовании спецслужб Южного Самоа, Тувалу, Соломоновых островов, Фиджи, Восточного Тимора, Папуа – Новой Гвинеи, не говоря уже о Федеративных Штатах Микронезии. Канберра уникальна в своем желании заключить с ними договоры об обмене разведданными. 

В то же время в Индонезии имеется тенденция на диверсификацию военных и разведывательных связей с постепенным отходом от западного стандарта и от приоритета работы с ЦРУ и его сателлитами. Это производная от официального политического курса на нейтралитет Индонезии, который отдаленно напоминает «движение неприсоединения», а в нынешнюю эпоху технологического доминирования предполагает чередовать закупки западного и российского оружия. Причем китайское оружие на этом рынке пока что не игрок, поскольку Индонезия располагает достаточным количеством ресурсов, чтобы покупать российские истребители, а не их испорченные китайские аналоги.

В контексте борьбы с терроризмом для России индонезийская разведывательная информация интересна, как и всякая другая, поскольку избытка информации в этом деле не бывает. Ее качество, надежность и полезность в каждом конкретном случае оценят эксперты, сопоставив в том числе с другими источниками. В любом случае такой обмен для нас полезен. А Индонезия, как это ни странно, первое государство региона, которое пошло на подписание такого соглашения. Даже с Вьетнамом такого рода официальных договоров нет, не говоря уже о Тувалу и Науру, с которыми мы тоже работаем на индивидуальном уровне, что показало признание этими государствами независимости Южной Осетии и Абхазии.

Разговоры о соглашении с Индонезией начались еще в феврале, и не столько в рамках подготовки к саммиту «Россия – АСЕАН» в Сочи и запланированной встречи президентов Путина и Видодо, сколько в контексте обсуждения контракта на поставку Джакарте истребителей Су-35. Это принципиально важное уточнение, так как у Москвы есть печальный советский опыт сотрудничества с Индонезией в военной и разведывательной сфере. Это, конечно, было давно, и Индонезия тогда была совсем другой, но все-таки это показательная история с точки зрения методологии разведывательной деятельности против главного противника на территории третьих стран.

В 60-е Индонезия, руководимая президентом Сукарно, формально склонявшимся к псевдосоциалистическому экономическому курсу, развернула территориальную экспансию против мира вокруг нее. В относительно небольшой промежуток времени она «откусила» западную часть острова Новая Гвинея (Ириан-Джая) и перешла к открытому столкновению с формирующимся государством Малайзия, стремясь оторвать от бывшей британской колонии большую часть ее островной территории. Официально эта кампания Сукарно называлась «Сокрушение Малайзии», а когда полупартизанская (теперь есть новое слово – «гибридная») война с посильным участием Северного Вьетнама и КНДР не принесла весомых результатов и Малайзия в ее нынешних границах была принята в ООН, Индонезия из ООН вышла.

Вся эта, с позволения сказать, внешняя политика основывалась на гигантской военной поддержке Советского Союза, традиционно купившегося на «социалистические идеи» Сукарно. Джакарта тогда получила от СССР вооружения на несколько миллиардов долларов, что и позволило ей нападать на весь мир вокруг себя. Считается, что решающим фактором при аннексии Ириан-Джая стало присутствие вокруг Папуа – Новой Гвинеи с ее многочисленными мелкими островами десятков советских подводных лодок (и формально переданных Индонезии, и с советскими экипажами на борту, а чаще всего – и то и другое одновременно), благодаря чему и голландские, и британские корабли не могли выйти в море. Таким же образом, но уже при президенте Сухарто, у Португалии был отобран Восточный Тимор, независимость которого была восстановлена относительно недавно.

Этой ситуацией и воспользовалось ЦРУ. Американцы развернули на территории Индонезии масштабную операцию «Хабринк», заключавшуюся в сборе информации обо всех видах вооружений, которые СССР передавал Джакарте. Контрразведка Индонезии в тот период находилась в зачаточном состоянии. Она состояла в основном из бывших офицеров голландской оккупационной армии местного происхождения, которые были увлечены кровавой борьбой с «противниками режима» и мусульманскими активистами. Американцы попросту подкупали местных, которые передавали им документацию на советское оружие, порой – вместе с образцами.

Считается, что решающим фактором при аннексии Ириан-Джая стало присутствие вокруг Папуа – Новой Гвинеи с ее многочисленными мелкими островами десятков советских подводных лодок

В середине 70-х годов детали операции «Хабринк» вскрыл Джеффри Барнетт – бывший оперативник ЦРУ, который во времена Сукарно работал в посольстве США в Индонезии в консульстве в Сурабае, причем в его функции входила вербовка советских граждан. Уволившись из ЦРУ, Барнетт прижился в Индонезии, открыл креветочную плантацию, однако прогорел и передал данные об операции «Хабринк» КГБ в обмен на покрытие долгов в 100 тысяч долларов. В 1979 году его выдал США перебежчик КГБ Пигузов, завербованный в той же Индонезии. Барнетта осудили на 18 лет тюрьмы, но в 1990 году выпустили на поруки. А Пигузов, в свою очередь, был раскрыт Олдричем Эймсом и расстрелян в 1986 году.

Такие истории в профессиональном сообществе запоминаются навсегда. И сейчас Москве хотелось бы обезопасить себя от подобного. В тех образцах оружия, которые будут поступать в Индонезию, достаточно того, что может заинтересовать ЦРУ. Увлекательны и многие детали, которые всегда сопровождают масштабные контракты на поставку оружия: схемы финансирования, посредники, места встреч, маркировки поставок – вплоть до регистров транспортных судов. И российской стороне хотелось бы, чтобы разведка Индонезии хотя бы информировала ее о возможных попытках проникновения или вербовочных подходов ко всему и ко всем, кто так или иначе вовлечен в российско-индонезийское военно-техническое сотрудничество.

Кстати, соглашения о взаимодействии разведслужб далеко не всегда сопутствуют договорам о военных поставках, так что налицо дополнительный плюс к общей позиции Индонезии на нейтралитет. В Южной Америке, например, отсутствие такого взаимодействия в какой-то момент привело к ослаблению российских военно-технических связей с нейтральными государствами. ЦРУ быстро пришло в себя после первого шока, когда выяснилось, что чуть ли не 70% южноамериканского рынка оружия вдруг перешло к главному противнику, и принялось за планомерный срыв контрактов. Причем этой борьбе сопутствовали несколько странных смертей среди российского дипломатического персонала и посредников.

Торговля оружием не терпит пустоты, но любит тишину, к которой уроженцы Латинской Америки (как и арабы) не привычны. А вот в Индонезии вполне возможно сохранить требуемый режим конфиденциальности. Если, конечно, постараются обе стороны. Очевидная проблема здесь – неурядицы в индонезийских разведслужбах, назначения на ключевые должности в которых проводятся в основном по принципу личной преданности и фаворитизма. Кроме того, они используются в основном для решения внутренних проблем, а не для обеспечения режима секретности и контрразведывательной деятельности в прямом ее понимании.

Стоит добавить, что в российско-индонезийском соглашении есть ряд дополнительных моментов, которые теперь свойственны всем разведкам мира. В первую очередь речь идет об экономических аспектах разведки и обеспечении корпоративной защиты информации. С Индонезией заключены многомиллиардные гражданские контракты, к примеру, в нефтегазовой сфере и железнодорожном транспорте, а их сопровождение также требует обеспечения такого уровня секретности, которого силами служб безопасности Газпрома и Роснефти не достичь. Отдельная статья – обеспечение безопасности судоходства и рыбной ловли, поскольку воды Индонезии (особенно Малаккский пролив) – такой же проблемный с точки зрения пиратства регион, как и берега Йемена и Сомали.

Таким образом, соглашение об обмене разведданными между РФ и Индонезией – событие перспективное. Но важно и то, чтобы данный проект не превратился в сугубо бюрократическую систему, как это часто бывало. Увеличение численности штата посольств и консульств, как и формальное создание консультационных центров и комиссий – не самоцель. А вот налаживание рутинной, ежедневной работы, в которой между сотрудниками российского разведывательного сообщества и индонезийцами был бы достигнут нужный уровень взаимопонимания, весьма актуальная задача. В работе с такими сложными для понимания странами (с их своеобразной историей, национальным и религиозным составом, тяжелой внутриполитической ситуацией) требуются специалисты и такт. Индонезийцам проще: Россия в этом плане куда более понятна.