Вот-вот, до конца декабря, появится новое украинское правописание. Об этом сообщил спикер Верховной рады Стефанчук и заметил, что «с начала следующего года начнем новую эру шрифтообразования». Почему, по его мнению, эта тема так «горит»? Неужели в разгар военных действий нет более срочных задач?
Стефанчук отметил: «Мы должны честно признать, что во многих нормативных актах до сих пор сохранились русизмы, кальки с канцеляризмов и лексика, несвойственная современному украинскому языку. Нет единой системы переводов юридических терминов – это создает проблемы не только для понимания законов, но и для их адаптации к праву Европейского союза».
В этом образце словоблудия, рассчитанном на перевод на английский, говорится о том, что:
– мова не должна быть похожей на русский язык и даже на его малороссийское наречие, на котором писали Шевченко и Коцюбинский;
– она перестанет быть понятной чиновникам, и их легче станет увольнять за безграмотность;
– а чтобы еврочиновники и сотрудники грантовых структур по-прежнему рассуждали о демократии и не обращали внимания на репрессии и этноцид, можно поговорить и о юридических терминах.
Стефанчук отметил, что украинский язык «должен быть точным, современным и конкурентным в правовой сфере, особенно сейчас, когда мы готовимся к членству в ЕС, а большая часть законодательства потребует корректного перевода как с английского, так и на английский». Всё типа делается ради удобства перевода с суржика на пиджин (тот же суржик, по сути, только на основе безграмотного английского).
Не только спикера Рады волнует новая терминология. Недавно в Сети появился ролик, где одна блондинка воркует по поводу новых математических терминов. По ее мнению, катет должен стать прямкой, гипотенуза – протыпрямкой, биссектриса – двусичной, а арифметика – щотныцей. И это только несколько терминов. Хотелось бы надеяться, что это шутка, но – нет, это не шутка.
В истории уже были примеры, когда языки, на которых не говорили в городах (чешский) или вообще в быту (иврит), осовременивались так, чтобы в них не было и намека на те слова, которыми люди привыкли пользоваться. И делалось это по принципу: если исконного слова нет, то его надо придумать самим. И там это получилось.
Основатели чешского национального движения делали всё возможное и невозможное, чтобы вновь обретенный литературный язык ни в коем случае не напоминал немецкий, на котором и говорила значительная часть населения. Они были уверены, что если театр переименовать в дивадло, то и Богемия в полной мере станет Чехией. И это им удалось. Правда, только после того, как президент Чехословакии распорядился изгнать из страны всех немцев и венгров.
- Ценой аполитичности может стать потеря родины
- Языковой вопрос взорвет Украину изнутри
- Для украинцев русский стал языком протеста и свободы
Создатели разговорного иврита, на котором вне синагог не общались более двадцати веков, тоже выдумывали новые слова, чтобы изгнать корни греческого и латинского происхождения. Делали они это хоть и менее последовательно, но с большим желанием. Особенно преуспел в словообразовании первый министр транспорта и второй министр образования еврейского государства Давид Ремез. И вот уже нет в Израиле светофоров и кондиционеров, но есть рамзоры и мазганы.
А вот когда за нечто подобное взялся президент Российской академии адмирал Шишков, это вызвало взрыв общего хохота со стороны читающей общественности. И Жуковский, и Пушкин высказались, а Крылов намекнул в своей басне на неуместность. Его изыски в борьбе с заимствованиями современники спародировали так: «Хорошилище грядет по гульбищу из позорища на ристалище» (франт идет по бульвару из театра в цирк).
С математическими терминами осторожность и минимальные изменения длятся как минимум четыре века. Еще в Киево-Могилянской академии было принято, что за основу берется та терминология, которую установил Евклид в Александрии. И с этим не спорили ни гоголевские персонажи, учившиеся там, ни составитель самой старой математической рукописи, сохранившейся в Москве, Иван Елизарьевич Долматский.
Синодальная рукопись № 42 1625 года Долматского, по которой учился сам царь Алексей Михайлович, воспроизводит греческую терминологию с небольшими славянскими вкраплениями. Например, дуга там – горбатая черта, циркуль – кружавчик, а тупой угол именуется темным. Так что украинская девочка просто решила, сама того не зная, «расширить и углубить» изыски Ивана Елизарьевича, у которого, тем не менее, площадь – ареа, а параллелограмм – архобоидес. И если бы она почитала умные книжки, то узнала бы, что в учебнике арифметики (не щотныци!) Леонтия Филипповича Магницкого (1703), по которому учились и Ломоносов, и персонажи сериала про гардемаринов, терминология уже в основном сформировалась и затем вошла в мову с небольшими коррекциями.
И полтавский помещик Михаил Васильевич Остроградский, который приятельствовал с Шевченко, не пытался выдумать не то что малороссийскую, но даже и русскую терминологию для дифференциального и интегрального исчисления. Ни в Харькове и Париже, где он учился, ни в Петербурге, где он преподавал офицерам и членам императорской фамилии, он новых терминов, отличающихся от общепринятых, не предлагал. И это при том, что, по словам профессора Николая Жуковского, Остроградский, «заимствовав в центре ученого мира свои глубокие познания, М.В. остался по характеру тем же хохлом, каким был его отец».
Однако и у украинских властей, и у их добровольных помощников желание навязать искусственный язык, непохожий на русский, и вычистить всех, кто не станет его носителем, сильнее потребности в знаниях. И ради этого они готовы на всё – от убийств до выпячивания на весь мир собственной глупости. Ну а какие еще есть варианты, когда в головах прямки и протыпрямки, но только не извилины.
