Новость о том, что Нобелевская премия по медицине и физиологии за 2023 год была вручена американцам Катарин Карико и Дрю Вайсману из Пенсильванского университета, ожидаемо вызвала возмущение неангажированной части научного сообщества.
Премию им дали за исследования, которые легли в основу разработки вакцин против COVID-19 от компаний Moderna и Pfizer. Из чего чуткие к фальши россияне сделали вывод, что Нобелевский комитет окончательно прекратил даже попытки изображать объективность. И не только в гуманитарных категориях, которые давно уже стали инструментом легитимизации политических установок Госдепа, но и в естественных, в которых раньше сохранялась видимость объективности. А потому труды наших специалистов из Института Гамалеи, первыми в мире разработавших и запустивших в массовое производство вакцину от новой заразы, якобы задвинули на задний план во имя очередного панегирика американской науке и лишней рекламы западной фармацевтической мафии.
Со своей стороны прогрессивно-мыслящие соотечественники разной степени учености принялись бдительных сограждан стыдить: мол, ничего вы не поняли, и спруты таблеточной мафии, а также пресмыкательство перед американским научным гением тут ни при чем. И вообще премию дали не за сами вакцины, а за уникальную технологию разработки мРНК-вакцин – в отличие от старых дедовских методов, которыми пользуются отсталые российские эскулапы, она позволяет сделать вакцину от чего угодно, причем быстро.
Я не буду углубляться в этот спор, поскольку в медицине не разбираюсь. Хотя и меня, полного профана, немного смущает, что более современная и эффективная мРНК-технология в результате позволила сделать вакцину в более поздние сроки, чем устаревшая векторная, а по некоторым свидетельствам эта вакцина еще и дает худшие результаты, не говоря уж о тяжелых побочных явлениях. Но в конце концов, кто я такой, чтобы мешать врачам самим решать, что у них является критерием эффективности!
Мне более интересно, как бы реагировали те самые возмущенные патриоты, если бы тот Нобелевский комитет, который они сейчас так искренне костерят, дал бы премию нашим ученым, пусть даже за тот самый «Спутник»? Радовались бы и гордились? Тыкали бы фактом этого награждения, как палкой в муравейник в небратьев наших меньших, показывая, какие мы великие и как весь мир это вынужден признавать? И не признали бы они этим самым, что тот самый Нобелевский комитет и вправду вправе решать, что в этом мире реально ценно и полезно? Стал бы для них после этого Муратов несгибаемым «борцом с тоталитарным режимом», Обама – «миротворцем», а Алексиевич – «великой писательницей»? Как бы они оценили после этого вклад Горбачёва в то, чтобы «наш мир стал более безопасным»? Может, даже унылое графоманство Солженицына после этого пошло бы у них «на ура»?
Ради чего нам это сомнительное достижение? Так ли уж для нас важно, что скажут о нас члены того самого комитета? Неужели мы сами не способны объективно оценить достижения наших ученых, величие книг наших писателей, вклад наших политиков в достижение мира? Неужели оценка Нобелевского комитета как-то изменит для нас ценность жизней людей, которых спасла наша вакцина? Или от того, что вклад России в достижение мира и спасение жизней в Чечне, Южной Осетии, Сирии, Карабахе, бывшей Югославии не был оценен академиками в Осло, что-то меняется? Таблица Менделеева перестанет быть русским достижением или количество элементов, открытых благодаря усилиям наших ученых, сократится? Зачем вообще отдавать вовне право оценивать нас?
- Объявлены лауреаты Нобелевской премии по физике
- Нобелевскую премию по медицине присудили за разработку вакцин от COVID
- Как был сорван русофобский план Нобелевского комитета
Мне возразят, что даже и среди русских и русскоговорящих лауреатов в прежние времена было немало тех, кто получил свои нобелевские медали не за то, что вредил стране, а за вполне объективные достижения. Например, Бунин и Шолохов, Павлов и Мечников, Капица и Ландау. С этим глупо спорить, и на старуху бывает проруха. Но гораздо важнее не то, кого из русских этот комитет награждал, а то, чьи кандидатуры отклонял. Причем еще в те времена, когда Россия была «частью семьи цивилизованных народов», не устраивала революций и социальных экспериментов, и уж тем более не умышляла против «порядка, основанного на правилах».
Как ни относись, например, к личности последнего русского царя, невозможно не признать его инициативу и огромный личный вклад в созыв и проведение первой и второй Гаагских конференций, в результате которых были подписаны одноименные конвенции о законах и обычаях войны, призванные гуманизировать этот процесс. Но ни сам Николай, ни один из тех юристов и дипломатов, которые помогали ему готовить документы и организовывать эти конгрессы, награды Нобелевского комитета не удостоились. Толстой, номинировавшийся несколько лет подряд, тоже не был признан достойным. Потом, видимо, устав от ежегодной истерии вокруг своего очередного выдвижения и пролета, попросил письмом его больше не выдвигать. Так о какой объективности может идти речь применительно к этой побрякушке?
А уж получить такую награду в какой-бы то ни было категории в тот момент, когда весь западный мир ополчился в очередной раз на Россию, всё равно что «Звезду предателя», пусть даже и без мечей, от немцев. Премия, которой оказался недостоин Толстой, но достойна Алексиевич, скорее напоминает клеймо.
