Жозеп Боррель, глава дипломатии Евросоюза, в очередной раз сказал нечто любопытное и даже концептуальное. Возможно, даже не заметив этого, ибо говорит он много и не всё успевает продумывать до конца.
Свой дежурный призыв вооружать Украину он предварил словами, вроде бы совсем не вяжущимися с этим призывом. Но в них заключена огромная правда, известная, впрочем, каждому русскому человеку, начиная со школы: «Россия – большая страна, она привыкла бороться до конца, она привыкла почти проигрывать, а затем восстанавливать всё. Она сделала это с Наполеоном, она сделала это с Гитлером».
Здесь мы видим не только признание того, что ЕС отправляется в бесславный поход туда, где ранее нашли свою гибель сотни тысяч французов и миллионы немцев. Здесь, при всей ничтожности фигуры Борреля, дышат ритмы большой истории. В самом деле, с какого-то времени – видимо, с того самого, когда Россия начала представлять собой значительную мировую силу – конфликт объединенной Европы с Россией становится повторяющимся событием и, таким образом, осевым явлением в европейской истории.
Теперь мы можем ответить на вопрос, что такое единая Европа. Оказалось, дело не в экономической интеграции и не в солидарности демократических режимов. Единая Европа – это геополитическое образование, которое обязательно сталкивается с Россией, а возможно, именно для такого столкновения и создается. Это немного напоминает не только историю такого общеевропейского предприятия, как крестовые походы, но и историю ранних императоров Священной Римской империи, для которых такое же «системообразующее» и едва ли не ритуальное значение имел военный поход на Рим. Но в случае российско-европейских отношений речь, увы, не о ритуале, а о бессмысленном кровопролитии, уносящем множество жизней. К тому же, как правило, после столкновения с Россией соответствующий вариант единой Европы прекращает свое существование – однако до этого Боррель свою мысль пока не додумал.
Не будем ловить Борреля за язык – мол, сам себя назвал наследником Гитлера, раскрыл свою истинную сущность. Конечно, он убежден, что «это другое», да и фюрер не признал бы такого наследника; при всем известном гомосексуальном оттенке германского нацизма нынешняя европейская гендерная вакханалия была бы для него чересчур. Для нас тут важен несколько иной аспект всей этой истории: европейско-российский конфликт абсолютно инвариантен по отношению к исторической конкретике. Например, к идеологии, во имя которой Европа объединяется.
В самом деле, Наполеон Бонапарт объединял Европу под лозунгом свободы, равенства и братства. Он отменял крепостное право в покоренных странах, утверждал верховенство закона. Наверное, никто не сделал больше для продвижения в Европе идеалов демократии, чем этот узурпатор абсолютной власти. А в итоге он столкнулся с Россией – и красивая сказка, вдохновлявшая многих поэтов-романтиков, кончилась.
Гитлер, напротив, стал символом репрессивного и регрессивного режима. Он пытался уничтожить целые народы. Он объединил Европу под лозунгом утверждения немецкого порядка, возвращения к идеалам крови и почвы. И в итоге он столкнулся с Советской Россией. Результат известен.
Точно так же не имеет значения, как в этот момент ведет себя сама Россия. Во времена Наполеона Россия стремилась к экспансии, вела борьбу за Финляндию, Польшу, Кавказ. В современных условиях мы всего лишь пытаемся вернуть себе часть утраченного при распаде СССР. А во время Крымской войны альянс западных держав вообще имел дело с Россией, которая мыслила себя гарантом стабильных границ и стабильных режимов в Европе – помните австрийское «мы удивим мир своей неблагодарностью»? Но во всех этих случаях антироссийские устремления Запада были неизменны.
Также неважно, чем в конкретный момент является для Европы сама Россия. Наполеон смотрел на русских просто как на восточных варваров, которые мешают реализации его наполеоновских планов. Для Гитлера СССР был источником разлагающей коммунистической заразы, плюс у него была цель расширения «жизненного пространства» германского народа, между прочим, прежде всего за счет плодородной Украины, где предполагалось расселить немецких хлебопашцев. Сибирские нефть и газ тогда еще не были открыты, норильский никель только начинали осваивать. Современные же американские и европейские политики более всего охочи до российских ископаемых ресурсов, которые якобы надо поставить на службу всему человечеству, то есть отнять у русских задаром, ибо разве это справедливо, когда чуть ли не половиной богатств земных недр распоряжаются два процента мирового населения?
- Как провалилась идея устроить «трибунал над Россией»
- Почему Боррель споткнулся на «русском вопросе»
- Россия принудила Европу к важным уступкам
Надо признаться, мы долгое время недооценивали Европейский союз с точки зрения его исторической кармы. Понятно, что США – главная, самая напористая мировая сила, для кого-то прогрессор, а для кого-то агрессор. США, помимо того, главный спонсор объединения Европы. Но вот сама единая Европа казалась клубом государств-пенсионеров, уставших от войны и вообще от большой истории. Самые смелые в России мечтали о том, что ЕС станет самостоятельным центром силы, прежде всего экономической, но и те, кто относился к этому со скепсисом, рассчитывали, что Европа своей миролюбивой инерцией будет сдерживать силовые позывы американцев и на Ближнем Востоке, и в Африке, и, разумеется, на российском направлении. Мол, торговать лучше, чем воевать, а торговать у нас получалось очень неплохо.
Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Поход на восток, Drang nach Osten, заложен в европейской генетической памяти. Пока европейцы еще не горят желанием отправляться умирать в степях Украины, но в военные барабаны бьют так самозабвенно, как будто воспетый Генрихом Гейне наполеоновский барабанщик Легран до сих пор жив и не забыл свое дело. И поставлять оружие готовы до упора, причем активнее всего ведут себя страны, которых ранее и не подозревали в боевом духе, такие как Нидерланды или Латвия.
Но рано или поздно за свои мантры о том, что «Россия должна проиграть», ЕС придется отвечать и человеческим мясом, ведь украинская живая сила исчерпаема. Кого отправят воевать: поляков, румын, еще кого-то, кого не жалко?
Так или иначе, пора перестать удивляться тому, что Европа участвует в вооруженном конфликте вопреки своим экономическим интересам и вообще без какой-либо внятной цели. У Европы нет цели, есть только путь. Она рвется на восток, потому что едина. Следовательно, единство Европы само по себе является угрозой для России. Наша страна только тогда будет чувствовать себя в безопасности, когда единство Европы будет нарушено. Сможем ли мы добиться этого при наших ограниченных ресурсах? По крайней мере, судьба Наполеона и Гитлера, о которой так кстати упомянул Боррель, внушает надежду.
