Airbnb, Uber, YouDo, Делимобиль – конечно, я пользовался и пользуюсь шерингом. Да и кто нет? Недорогая квартира во время римских или парижских каникул, машина в любой точке мира, способ быстро и безопасно найти подработку в свободный час и с такой же быстротой заказать качественную услугу – минуло уже целое десятилетие с тех пор, как нам предложили не выходить из зоны комфорта, а растянуть ее вокруг себя – как шагреневую кожу нового времени.
До пандемии про шеринг много писали и говорили – он был моден, он был частью будущего, он и был будущим. Шеринг обсуждали и как локальный феномен, и как явление тектонического значения и уровня. Его масштабы все время вываливаются у обсуждающих из рук.
С одной стороны – ну да, экономика совместного потребления, хипстерские коммуналки-коливинги, обобществленные самокаты и велосипеды на улице, одежный обмен, обнимашки, совместное пользование компостными ямами или прокат кур-несушек, нужный для того, чтобы горожанин мог пережить радость неожиданного появления свежего яйца к завтраку, но все же ответственность за птичку не брал.
С другой – перед нами экономика, емкость которой, вообще-то, оценивается в сотни триллионов долларов. Та же Airbnb в I квартале 2022 года заработала шесть миллиардов долларов. За 12 лет ввела в свою вселенную 825 миллионов путешественников и четыре миллиона владельцев квартир и перед пандемией победила гостиничный бизнес. Реально. Появились данные, что Airbnb (по количеству сделок) выросла за шесть лет больше, чем сеть отелей Hilton за 93 года.
Для определения масштабов явления чрезвычайно важна сама философия шеринга. Она исходит из того, что уже появились новые люди, которые не считают владение главным маркером социального успеха. Люди, которые вспомнили главное удивление Форда: «Средний легковой автомобиль используется по назначению – то есть едет – лишь 5% своего жизненного срока», – и решили, что пять процентов не стоят капитальных вложений. Шеринг-персона – это человек мира, который не хочет напрягать собой мир. Он гибок, независим, прагматичен. Для него важны рациональность запросов и доверие. Приоритетна экология – он желал бы пройти по планете, не оставив следа (что полярно противоположно философии ХХ века, где «оставить свой след» – одна из главных жизненных задач). Словом, шеринг обдумывался все предыдущие годы как шаг вперед в экономическом и общественном устройстве, но шаг, совершаемый благополучными людьми в условиях мира, который становится все более открытым и прозрачным.
Способен ли такой вариант шеринга процветать в мире новом – с закрытыми границами и отсутствием доверия? И можем ли мы говорить о некоем суверенном шеринге – российском, китайском, турецком?
Шеринг и тревожный мир
Российские платформы распределенного потребления развивались все последние годы с общей стремительностью: в темпах роста Россия уступала только США и Китаю, где шеринг особо патронируется государством. «Доска объявлений» Avito еще в 2018 году уже стоила четыре миллиарда долларов, онлайн-сервис YouDo.com, один из лидеров на рынке бытовых услуг в России, имеет оборот, близкий к двум миллиардам рублей в месяц, у каршеринга «Делимобиль» общая выручка за девять месяцев 2021 года составила 8,8 млрд рублей.
Александр Чулок, директор Центра научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ, еще совсем недавно, конструируя облик двадцатых годов, говорил о новых потребительских запросах поколения зумеров: «Для молодежи социальная успешность – это не то, что у тебя есть квартира, а то, что ты за год побывал в 15 странах». Очевидно, сейчас это будущее больше не работает.
- В Москве запретили использовать в каршеринге автомобили класса ниже «Евро 5»
- «Яндекс» решил полностью выкупить доли Uber в ряде проектов
- Минцифры предложило собирать биометрию у водителей такси
«Что касается информационной платформы шеринг-экономики, то в ближайшее время я не вижу угроз ее стабильности, – рассуждает Александр Чулок. – А вот потребительские приоритеты могут меняться. Экономисты знают, что во время кризисов продажи определенных групп товаров возрастают. И в основном это товары длительного пользования, которые могут отождествляться со стабильностью, автономностью. Это в значительной мере противоречит философии шеринга. В новой реальности многие снова вернулись к тому, что владение – более значимо, чем пользование. Доказательство тому – рост продаж автомобилей в последние три месяца».
Впрочем, Александр Чулок считает, что шеринг все же удержится на плаву благодаря еще одному своему ключевому эффекту. Он дает возможность экономить – это существенное преимущество. «Возможно, изменится структура предложения и спроса или поменяются приоритетные товары, – предполагает Александр. – Предполагаю, что российский шеринг будет трансформироваться – и не только российский. Шеринг во всем мире обрастает национальными особенностями. В Японии, например, распространено совместное пользование котами, и это довольно крупный сегмент. Далеко не все могут себе позволить завести домашнее животное – и потому есть возможность пошерить кота. Взять его на прогулку, например».
Но нас интересует прежде всего вот какой вопрос: может ли шеринг развиваться вне философии, которая его породила? Выясняется, что может. Например, китайский шеринг, во многом опирающийся на единую систему социального рейтинга (в которой многие уже разглядели будущий «цифровой концлагерь»), вряд ли имеет отношение к европейской идее постепенного взращивания доверия. Он скорее опирается одной ногой на философию «разумного тоталитаризма».
Еще одна примета нового времени: шеринг тревожного мира может использовать все практики совместного пользования ресурсом, не только совместное потребление. В том числе и коллективное обладание заказом. Именно эту тенденцию мы наблюдаем в России. И тут уместно вспомнить, что в шеринге заложена старая мощь «Дубинушки» – он очень хорошо способствует кристаллизации рабочих артелей и других, казалось бы, сто раз устаревших трудовых практик: общины, кооператива. Переосмысленных, но не потерявших, как теперь выясняется, своей спасительной силы в трудное время.
И вот с этой точки зрения – можно ли сказать, что русский шеринг более теплый и коллективистский, чем прохладный, экологический и атомизированный шеринг европейский?
Великий утешитель
Если посмотреть обзоры старых выпусков великого сатирического журнала «Крокодил», то невооруженным глазом видно, что у советского человека был один главный враг. Его звали – Сантехник. Имелись враги помельче – Несун, Недоделка, Бюрократ. Но главным в пантеоне злых супергероев был именно он – Сантехник. Этот образ переходил из номера в номер в своеобразном продолженном комиксе, его рисовали в одном стиле – в тельняшке или растянутой майке под пиджачишком, с большим сливовидным носом, в кармане, разумеется, бутылка. Сцена его встречи с жертвенной парой – хозяевами квартиры, где случился «засор» – всегда была решена в драматическом разводном ключе.
И вот на наших глазах целый антропологический типаж ушел из жизни – причем вовсе не во время коммунальной реформы, когда не менее наглые управляющие компании начали наводить свои порядки, а именно в эпоху шеринга – когда в этом мире появилась доска объявлений Avito, на которой теперь можно легко найти профессионала водопроводных дел. А потом пошли YouDo, Profi – торжество выбора. Малейшее отклонение от стандартов качества чревато теперь для носителей разводных ключей потерей пользовательского рейтинга и, как следствие, спроса на услуги. Результат – недавно я вызвал сантехника с помощью YouDo, и ко мне пришел юноша в очках и кроссовках за 150 тысяч. Быстро устранил все проблемы, пришлось даже положительный отзыв написать, причем абсолютно искренне…
И вот тут впору поговорить о социальном эффекте шеринга. «Мы заинтересовались шеринг-экономикой несколько месяцев назад, – говорит Михаил Космачев, аналитик фонда «Наше будущее», который уже 12 лет занимается поддержкой социальных предпринимателей (то есть тех, кто самим своим бизнесом решает те или иные социальные проблемы). – Это случилось, когда мы обратили внимание, что шеринг расширяет само понятие предпринимательства.
Да, шеринг существовал на всем протяжении истории человечества – например, почти у всех народов есть практика возведения всей деревней жилища для погорельцев буквально за один день. Это рассматривалось как своего рода социальная страховка: сегодня ты поможешь, завтра тебе помогут.
В наше время шеринговые практики, и коммерческие, и волонтерские, просто выходят на новый уровень благодаря современным информационным технологиям – и в итоге мы видим перед собой измененный мир. Но что еще важнее – мы видим очень сильно измененных себя. Потому что каждый раз, когда мы предлагаем через шер этому миру свои блага и усилия, мы становимся предпринимателями. Шеринг дает возможность найти работу большому количеству людей, и это работа – их собственная зона ответственности. Они сами обеспечивают себя средствами производства, сами обдумывают и строят стратегию деятельности.
Эффект платформенных ресурсов в этой ситуации сравним с массовым микрокредитованием – в том его виде, когда оно только организовывалось Всемирным банком для борьбы с бедностью. Создатели этой программы, цель которой была в выдаче небогатым семьям невеликой суммы денег на открытие своего дела, писали, что в начале своего появления микрокредитование «дало людям больше поддержки и зародило в них больше энтузиазма, чем какой-либо другой инструмент экономического развития».
Разница между шеринговыми инструментами и микрокредитованием, в сущности, минимальна. И в том, и в другом случае речь идет о стартовой возможности, которая помогает запустить маховик собственных предпринимательских усилий – даже тем людям, которые никогда себя в роли предпринимателей не видели. В эпоху шеринга возможность «вырастить» людей, имеющих шансы на вхождение в бизнес, стала гораздо выше. И мы видим, что шеринг-экономика на наших глазах необходимую ей человеческую прослойку начинает генерировать.
У этого процесса есть и немало скептиков. Они утверждают, что под убаюкивающие песни об экологическом потреблении и бодрые изречения о гибком рынке услуг нас попросту лишают социальных завоеваний ХХ века и бросают в жестокий мир ежедневной поденщины. В результате формируется новый бесправный класс – прекариат, который еще себя покажет, когда осознает, что его попросту надули.
Но, с другой стороны, и на рынке наемного труда всегда были те, кто делал карьеру, и те, кто прозябал на нижних ступенях социальной иерархии. Возьмем того же сантехника. Может, он веками потому и занимался мелким терроризмом населения, что в его положении больше не на что было рассчитывать. Теперь же у него появилась возможность на шеринговых платформах не только выращивать свой личный профессиональный капитал, но и запускать собственный бизнес. Сервисы типа YouDo или Profi уже давно перестали быть исключительно местом пристанища добросовестных поденщиков. Наиболее добросовестные из них, обретя высокий рейтинг, получили такой поток заказов, что только самые смиренные еще не догадались создать собственные артели, чтобы распределять эти заказы и контролировать качество. То есть, по сути, эти люди окончательно превратились в предпринимателей. Причем именно в социальных. Поскольку своими усилиями решили вековую социальную проблему – крайне низкого уровня услуг в некоторых сегментах народного хозяйства.
И перед нами, похоже, не просто краткосрочный эффект, а новая экономическая реальность, умеющая сама растить нужных ей людей. Самовоспроизводящаяся система, которая уже в значительной степени перемолола наши мозги и трудовые отношения. Шеринг становится фабрикой «перепрошивки мозгов», своего рода психотерапевтической системой, переводящей людей из одного состояния в другое. Это в любом случае положительная история – потому что трансфер из наемного работника в предпринимателя переносит людей из парадигмы сужающегося пирога (дележа единожды полученного) в парадигму бесконечно расширяющего пирога, величина которого зависит от твоих собственных усилий.
А человек при таком пироге всегда чувствует себя гораздо уверенней и спокойней – даже в мире, который окончательно вступил в фазу перманентного кризиса. У этого человека есть то единственное, что невозможно отнять. Ответственность за себя самого.
