На этой неделе Турция вновь привлекла к себе внимание дискуссией вокруг будущего Конвенции Монтре – международного соглашения 1936 года, восстановившего турецкий суверенитет над проливами Босфор и Дарданеллы и, что более важно, определяющего правила их использования для военных и гражданских кораблей.
Глядя с высоты того хаоса, в котором находится международная политика в 2021 году, эта конвенция выглядит как удивительный реликт эпохи, когда многосторонние соглашения и институты только приходили на смену политике баланса сил и вседозволенности великих военных держав. Конвенция, однако, продолжает пока работать и, по мнению, например, 104 отставных турецких адмиралов, обеспечивать суверенитет и безопасность их государства. Это заявление было решительно осуждено действующим президентом Турции Р.Т. Эрдоганом. Более того, он заявил, что подготовка к строительству канала «Стамбул» между Черным и Мраморным морями в обход пролива Босфор завершается, «мы начинаем и мы сделаем канал «Стамбул», который будет служить нашему народу».
Но в главном адмиралы, конечно, правы – использование проливов в рамках принимаемых всеми правил удерживает более сильные, чем Турция, страны от соблазна рассматривать проливы в категориях своего военного планирования.
И если европейцам, которые в 1930-е годы были основными подписантами Конвенции, эта задача самостоятельно уже не по зубам, то Россия вполне может размышлять о судьбе проливов исходя из собственных интересов безопасности и мер по ее практическому обеспечению. В том числе через угрозу военной силы или готовность ее решительно применить в случае необходимости. США, без Конвенции, также должны бы заниматься попытками «запереть» Россию в Черном море, а не жить в рамках общих правил. Конвенция Монтре таким образом и есть миниатюрная копия идеального международного порядка, когда все державы в равной степени недовольны и довольны ситуацией. Как, на самом деле, все институты и правила, возникшие в ХХ веке.
Однако сейчас рассыпаются любые порядки, правила и обычаи, к которым мы привыкли за «длинный ХХ век». Внешнеполитическое поведение Анкары в последние годы – это наиболее яркий пример того, как будет выглядеть международная политика в исполнении средних по размеру держав в предстоящие годы и какие озабоченности она принесет России. В этом Турция не сильно отличается от стран вроде Ирана, Саудовской Аравии или Вьетнама.
Но геополитическое положение Турции по соседству одновременно с Россией и Европой, а также новейшая история делают ее внешнюю политику настолько привлекающей к себе внимание. Страна остается членом НАТО и 40 лет простояла в прихожей Европейского союза – сейчас она стремится к самостоятельности. Конфликтует с Парижем и шантажирует Берлин беженцами, покупает у Москвы вооружения и много красиво рассуждает в категориях политики великих держав.
При этом Турция опасается остаться один на один с Россией, которой турецкое поведение сегодня выгодно, а завтра может оказаться неприятным настолько, что «помидорами» уже точно не отделаешься. Эрдоган и так втянул Анкару в силовую орбиту Москвы, когда стал важным игроком на Южном Кавказе и в Сирии. Дальше идти опасно и необходимо всегда оставлять лазейки для возвращения под защиту США. Хотя не полностью и не безоговорочно, а на отдельных условиях и с возможностью возвращения к самостоятельности. Тем более, что в отличие от СССР, современная Россия не имеет оснований представлять собой фундаментальную угрозу существованию турецкой государственности.
Мы не можем ожидать того, что Турция завтра выйдет из Конвенции Монтре или пророет новый канал из Мраморного моря в Черное, по которому смогут проходить американские авианосные группировки. Во втором случае это вообще не может обсуждаться, пока есть Конвенция, условия которой относятся не только к Босфору, но и к Дарданеллам, и регулируют тоннаж и сроки пребывания в Черном море судов стран, которые на него не выходят. Однако сам факт возможности дискуссии на тему того, насколько священной является Конвенция Монтре – это показатель выхода турецкого ревизионизма на новый уровень.
Мир постепенно наполняется средними и даже сравнительно большими державами, которые враждебны попыткам США, России или других стран «ядерного клуба» определять мировую политику без особой оглядки на других.
- Стало известно о консультациях России и Турции по «Стамбульскому каналу»
- Взрыв прогремел у турецкой военной базы в Сирии
- В России спрогнозировали последствия санкций США против Турции
Сам по себе внешнеполитический активизм Анкары не может внушать Москве большой тревоги. Эта страна не обладает военными, демографическими или экономическими ресурсами для того, чтобы стать проблемой для ядерных сверхдержав в тех вопросах, которые касаются их жизненных интересов. Турецкие военные возможности по сравнению с российскими, китайскими или американскими ничтожны, ее экономику периодически лихорадит. Азербайджан и страны Центральной Азии, где мы так любим обсудить турецкое влияние, сами вряд ли стремятся к статусу младшего брата – для этого Турция слишком резкий и характерный партнер. Ничего не поделаешь, играют свою роль сложный исторический опыт последнего столетия, комплекс недооцененности Западом и, в конце концов, национальный характер. Внешняя политика поэтому и не поддается математическим моделям, что в ней роль играют ценности и эмоции.
Так что чем больше Анкара будет доставлять неприятности ЕС и США, сбивать с них гонор, тем для России, да и всех остальных, лучше. Современная Турция стремится вырваться из проложенной в прошлом веке дороги полной зависимости от Запада и это, как мы видим, выгодно. Но в более широком контексте изменения всего международного порядка то, что делает турецкое правительство, создаст для России новые озабоченности.
Для России турецкое поведение – это обоюдоострое оружие, которое не только приносит выгоды, но и создает, конечно, много проблем. В наступающем международном порядке, который будет основан не на правилах или воле великих держав, а на нестабильном и постоянно меняющемся балансе сил, мы будем все чаще иметь дело именно с такими партнерами. Заставить Турцию постоянно служить интересам одного хозяина уже невозможно, как невозможно, согласно определению Лоуренса Аравийского, «купить араба».
Институты и договоры ХХ века уходят в прошлое. Нам бы хотелось, чтобы на смену мировому порядку, где США присвоили исключительные права принимать решения по вопросам жизни и смерти, пришел новый, где такими правами обладали бы все державы, имеющие бесспорные военные преимущества над остальными. В первую очередь Россия, но также Китай. К этому, собственно говоря, призывала и подталкивала всех партнеров российская дипломатия в последние годы. И такой порядок оказался бы более справедливым, поскольку несколько источников власти всегда дают слабым возможности обращаться к альтернативным решениям. В любом случае многополярный мир в нашем представлении всегда был результатом сотрудничества самых сильных.
Однако прагматично рассуждая, мы должны понимать, что идеальное положение дел, повторение европейского «концерта» XIX века в новом исполнении, вряд ли возможно. За несколько десятилетий своего неоспоримого могущества страны Запада слишком подчинили себе весь международный порядок. Падение их военной, политической и экономической гегемонии скорее всего приведет не к реформе этого порядка, а к разрушению практически до основания.
В новых условиях количество вызовов со стороны тех, кто заведомо слабее, будет постоянно возрастать. Их будет трудно запугать, а наносить решительное военное поражение бессмысленно – ведь завтра энергия и амбиции какой-нибудь Турции могут России, Китаю, Европе или США очень даже понадобиться.
