Убийство тремя сестрами 17–19 лет своего отца Михаила Хачатуряна стало одним из самых громких преступлений прошлого года не только в Москве, но и в стране в целом. Телеканалы и пресса вцепились в тему мертвой хваткой – рейтинги. Три девушки недолго сидели в СИЗО – уже через два месяца их отпустили под домашний арест, и вот сейчас пришло время суда.
Прокуратура предъявила сестрам обвинение в убийстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, или групповом убийстве – тяжелая статья, по которой обвиняемым может грозить от 8 до 20 лет. Это вызвало недовольство тех, кто и раньше требовал возбудить дело против убитого отца – за издевательства и насилие над дочками, признать сестер потерпевшими и оправдать их по обвинению в убийстве. В крайнем случае – переквалифицировать их дело на статью о пределах необходимой самообороны.
Подобная петиция в адрес Следственного комитета набрала больше ста тысяч подписей – и теперь, еще до начала суда, их количество будет только расти. В Москве проходили пикеты в поддержку сестер Хачатурян, за снисхождение к ним высказываются российские и западные звезды – дело уже стало знаковым, таким, которое может изменить не только законы, но и общественную мораль.
В чем суть вопроса? В том, что Хачатурян должны быть признаны жертвами семейного насилия, должен быть принят закон на тему домашнего насилия, а ответственность за него – утяжелена. Не убийцы, а жертвы – такой поворот дает накал любой теме.
Они в самом деле жертвы – ведь то, что всплыло в ходе следствия, показывает их отца жестоким извращенцем. Но если признать убийство даже такого человека допустимым, мы откроем ящик Пандоры. Ведь сестры все равно убийцы. Даже отцеубийцы – то есть совершившие самый тяжкий грех в представлении любого нормального человека.
Понятно, что первично они жертвы – своего больного на голову отца. Однако если государство и общество встанут на путь оправдания убийства плохих людей, это приведет к очень тяжелым последствиям.
Статья о самообороне не применима к Хачатурян именно потому, что в ней требуется, чтобы нечаянный убийца оборонялся от того, что угрожало его жизни. А в истории Хачатурян этого не было – отец распылил им в лицо газовый баллончик, но он делал так уже не раз. Просто это стало последней каплей для сестер – и они решили убить отца-садиста. Виноваты обе стороны – и хотя вина отца несравнимо больше, просто оправдывать сестер нельзя.
Если заменить им статью на самооборону, в будущем мы столкнемся со множеством историй, когда адвокаты будут использовать этот аргумент для оправдания убийств – вот, вспомните дело Хачатурян, а у нас убитый был таким же гадом, вот и нарвался. Да, у нас не прецедентное право – но резонансные дела имеют большое влияние и на все общество, и на правоохранителей, и на судей.
- Сестрам Хачатурян предъявлено обвинение в окончательной редакции
- Стало известно о расстройстве личности отца сестер Хачатурян
- Против отца сестер Хачатурян могут завести уголовное дело посмертно
- Варнава заступилась за сестер Хачатурян
- СК объяснил убийство отца сестрами Хачатурян
Общественная реакция, делающая дело Хачатурян знаменем борьбы за принятие закона о семейном насилии, тоже понятна – сторонники ужесточения наказания за семейное насилие были возмущены, когда у нас были декриминализированы семейные побои (хотя на самом деле ответственность за побои осталась – просто убирался семейный фактор), и теперь хотят реванша.
Сестры Хачатурян были жертвами семейного насилия? Да, в этом практически нет сомнений – от психологического до сексуального. Значит, надо принять закон, ввести профилактику семейного насилия. Но что такое профилактика? Это узаконенное вмешательство государства в дела семьи – к чему это может приводить в случае той же ювенальной юстиции (а ведь предлог святой – чтобы детей не обижали), мы видим на примере некоторых западных стран.
Ювенальная юстиция становится инструментом давления на семью, манипуляции семьей, уничтожения семьи – хотя прикрывается заботой о правах ребенка. Отделяет права ребенка от права родителя, расчленяет права семьи – апеллируя при этом к действительно вопиющим случаям издевательств над детьми со стороны родителей.
Но случаи эти все же исключение – а нам твердят, что ради них нужно ввести новые правила для всех и обучать детей в школах тому, что они должны жаловаться на родителей, если те их бьют и наказывают.
К чему это приводит на практике, в и так уже атомизированном западном обществе? К тому, что дети порой начинают просто от обиды наговаривать на родителей, а органы ювенальной юстиции реагируют жестко, ломая семьи.
Не очень честны и сетования на то, что вот, соседи, школа и государственные институты вообще были невнимательны к происходящему в семье Хачатурян – все все видели и ничего не делали. Но что они могли сделать, если девочки молчали о происходящем дома? Тем более что их покойный отец был мрачной личностью с полубандитским прошлым, пускавшим пыль в глаза одним и запугивающим других. Семейные трагедии и преступления – самый старый сюжет человеческой истории, и происходят они в любую эпоху и в любой стране.
При этом суд над сестрами, естественно, не просто примет во внимание мотивы их действий и все обстоятельства, но и будет максимально снисходительным к обвиняемым. «У жертв насилия не должно быть страшного выбора – умереть дома или сесть в тюрьму» – так сейчас говорят сторонники полного оправдания сестер Хачатурян. Но и государство не нужно ставить перед таким неправильным выбором – оправдать убийц или осудить садиста.
