На днях произошло достаточно рядовое для мест, где идет гражданская война, событие – боевики предприняли попытку прорваться по направлению к Пальмире. При помощи российских ВКС правительственные силы атаку отбили, а боевики понесли тяжелые потери – пять погибших.
Военные эксперты могут сделать из этого события другие выводы. Но экономический ум, сопоставляя фразы «ракетно-бомбовый удар» и «погибло пять боевиков», делает вывод об истощении сил боевиков и, следовательно, о том, что активная фаза конфликта подходит к концу.
Об этом же говорит и взгляд на карту оперативной обстановки в Сирии: правительство уверенно контролирует правый берег Евфрата, кроме анклава в Идлибе, зачистка которого проблематична по дипломатическим соображениям, но и расширение затруднительно для боевиков по военным причинам. Левый берег Евфрата контролируют курды, с которыми возможен только дипломатический разговор о будущем их участии в политической жизни единой Сирии.
Какой вывод из этого можно сделать? Настала пора говорить о послевоенном восстановлении Сирии. И именно здесь для России таится главная угроза.
За предыдущие 104 года наша страна непозволительно часто с очень внушительными потерями таскала из огня каштаны для других. Кому-то неизменно доставались каштаны, а нам – обожженные руки и чувство собственной правоты. Очень не хотелось бы повторения этого сценария.
Участие российских (не только крупных государственных, но и средних частных) компаний в восстановлении Сирии могло бы дать значимый толчок экономическому росту в России, темпы которого в настоящее время не устраивают никого: от главы государства до домохозяйки.
Речь идет о гигантских суммах. Гражданская война нанесла за семь лет Сирии урон, оцениваемый в 5,5 триллионов рублей, а возвращение Сирии за 10 лет на довоенный уровень потребует не менее 12–13 триллионов рублей капиталовложений.
При этом Сирия обладает значительными внутренними ресурсами, чтобы расплатиться за «российский план Маршалла»: это не только нефть и газ, но и фосфаты (что особенно важно, учитывая совместный контроль России и Белоруссии над мировым рынком калийных удобрений), а также средиземноморский климат.
Посол Сирии в России Риад Хаддад уже делал заявление о желании сирийских властей развивать инфраструктуру для приема российских туристов. И смысла в этих словах гораздо больше, чем повода для зубоскальства.
Вновь-таки – это многомиллионный рынок для российских финансовых структур и база для перевода в практическую плоскость разговора о «переводе межгосударственных расчетов на рубль» и о «рубле как мировой резервной валюте».
Восстановление жилья – важный источник заказов для российских строительных компаний и российских же производителей строительных материалов.
Кто-то не рискнет пойти на этот рынок сейчас, когда нормы доходности наивысшие.
Кто-то испугается односторонних ограничительных мер со стороны США и их союзников.
- Шойгу предложил странам СНГ помочь в налаживании мирной жизни в Сирии
- Каковы интересы России в Сирии и на Ближнем Востоке
- Шойгу оценил ситуацию в Сирии после освобождения пригорода Дамаска
Но несомненно, что многих представителей деловых кругов в России это не пугает. Показателен в этой связи визит одного из сопредседателей «Деловой России» Андрея Назарова в Дамаск, где он встретился с премьер-министром Сирии Имадом Хамисом. Важно, что «Деловая Россия» объединяет частные несырьевые компании, тот пресловутый технологичный экспорт, о развитии которого у нас очень любят говорить.
Политическая поддержка деловых устремлений российских компаний (не только ресурсных и не только государственных) была бы важным показателем того, что подход России во внешней политике избавляется от прежнего романтизма, наполняется прагматизмом и пониманием того, что за такой поддержкой – поддержка рабочих мест и наполняемости экспортерами местных бюджетов во многих регионах самой России.
