В 1996 году в Чечне боевиками был вместе с товарищами захвачен в плен рядовой Евгений Родионов. Более трех месяцев пленных подвергали пыткам, а 23 мая им предложили принять ислам. Евгений Родионов отказался снимать нательный крест, за что и был обезглавлен.
В прошлом году я был на месте гибели российского солдата. Надо сказать, что жители селения Бамут, расположенного неподалеку, ухаживают за мемориалом, который установили российские пограничники. У стелы прибрано, несмотря на то, что находится она в нескольких километрах от населенного пункта.
Мученичество за веру – особый подвиг, совершаемый напряжением всех сил. И гибель русского воина, чей дух оказался не надорван ужасами плена, – это удивительный пример торжества православия, служения Христу у смертной черты.
Эта история про мужество и нечеловеческое терпение, про невероятную духовную зрелость 19-летнего юноши, про способность противостоять врагу не только на поле боя, про умение одолеть зло силой собственной веры. И то, что юноша родился в далеком селе Пензенской области, говорит нам о том, что русские земли, русская деревня все еще могут передать человеку свои животворящие токи, сформировать в его душе образ вечной жизни.
Этот подвиг был совершен в тяжелые для России времена – когда она балансировала на грани распада, когда население прозябало в нищете, а российская промышленность – гигантские активы советских времен – подверглась безудержному разграблению.
Я помню Москву в этот период.
Холодный, грязный и очень жестокий город, в котором, казалось, получила крайнее выражение теория социального дарвинизма. В любое мгновение и где угодно можно было нарваться на хамство, а то и прямую агрессию.
Москвичи видели друг в друге конкурентов в борьбе за выживание, и исходя из этого формировалась особая общественная атмосфера, в которой не было ни дружественности, ни желания оказать помощь ближнему, а тем более дальнему.
Мне даже иногда казалось, что принцип «падающего толкни» стал незыблемой основой отношений между людьми на долгие, если не на все, времена.
На этом фоне подвиг Евгения Родионова выглядит особенно удивительным, как если бы во мраке вдруг без всякой причины воссияла звезда.
Сегодня общественный климат, как мне кажется, претерпел очень значительные изменения.
Я часто читаю в социальных сетях о том, как незнакомые люди в том же городе, который, как известно, слезам не верит, готовы протянуть руку помощи незнакомцу. И таких бескорыстных помощников оказывается много.
Не так давно другой автор газеты ВЗГЛЯД Игорь Димитриев написал, как он извлекал свой автомобиль из сугроба и в течение нескольких часов ему пытались помочь восемь, кажется, человек. Кто тащил лопату, кто какие-то странные приспособления для выталкивания машины из схватившей ее колеса наледи и т. д.
Или другая история, ставшая уже очень известной, о том, как москвичка приютила бездомную из Приднестровья и добилась, чтобы на ее проблемы обратил внимание президент Молдавии.
Таких ситуаций, когда люди абсолютно бескорыстно, из чувства сострадания или просто от общей полноты сердца, бросаются на помощь незнакомцам, с каждым днем становится все больше.
- Как реагировать на расстрел прихожанок в Кизляре
- Мученики XXI века
- Петр Акопов: Россия запомнит казненных воинов как героев
Мы поменялись, поменялась страна. Будучи инфицированы в 90-х прошлого века идеями о том, что мерой человеческой жизни является успех, карьера, способность обойти конкурента, мы незаметно подрастеряли смыслы, которые продолжали пульсировать в православии и перетекали в наши сердца разными путями – через родительскую любовь, дружбу, книги, правила национального быта и т. д.
Но сегодня промысел Господень в России, в которую стала возвращаться тончайшая связь между людьми, любовь, благодаря которой эта связь стала возможной, стал заметен, как никогда раньше.
Я лично не ощущал и не считывал его так в советские годы, а уж тем более в безблагодатные постсоветские времена.
Если подвиг Евгения Родионова казался совершенным вопреки сгустившемуся в России мраку, то недавние примеры смерти русских христиан за други своя мной воспринимаются как знамения возрождающейся крепости общественного духа, сегодня открытого истинам православия и его бесконечно сострадательной к человеку сути.
35-летний миссионер-катехизатор, певчий и алтарник московского храма Всемилостивого Спаса Георгий Великанов, погибший под колесами поезда в попытке спасти бездомного, – это человек уже нашего времени, не раздумывая бросившийся спасать одного из малых сих – и не просто одного, а человека, стоявшего на самой последней ступени социальной лестницы.
В этом поступке проявляется истинный смысл христианского служения – подвиг самоотрицания величайшей силы.
Или нищенка Ирина Мелькомова в Кизляре, которая отвлекла на себя внимание психопата-убийцы и тем самым спасла от расстрела полсотни прихожан православного храма.
В ее истории есть удивительные детали. По словам настоятеля церкви Павла Каликина, женщина всегда «сидела возле храма на лавочке, просила милостыню», а также «крестила прохожих и улыбалась».
Вот это вот «улыбалась» мне как раз и кажется приметой нашего времени, свидетельством явления Господа в современной России.
Или подвиг летчика Романа Филипова, сбитого в Сирии и подорвавшего себя со словами «За пацанов!». Тоже ведь смерть не для себя. Не для того лишь, чтобы избежать пыток и издевательств, губы выговаривают формулу «за други своя».Пока кривая махина государства продолжает по инерции тащить за собой многое из того неприемлемого, что было заложено еще реформаторами в 90-е прошлого века, пока еще главными бенефициарами системы вещей в России остаются люди, провозглашенные хозяевами жизни в те пакостные времена, русский человек, не торопясь и не кликушествуя, постепенно возвращается к самому себе. К умению жить, любить и радоваться тому, что вокруг него такие же русские или не русские, как и он сам. Люди этой страны.
