Европейские аналитики ждут майских выборов в Европарламент с опаской. Согласно последним исследованиям, те, кого оппоненты называют ультраправыми партиями, вместе претендуют уже на треть депутатских мандатов. Их успех станет, по сути, пощечиной для всего бюрократического класса ЕС, однако неожиданным его назвать никак нельзя.
#{image=440468}В разряд ультраправых и сепаратистов западные политологи записывают очень широкий пул партий, большинство из которых вряд ли можно назвать радикальными. Больше к ним подходит определение консервативные, которых за отношение к политике ЕС принято называть «евроскептиками».
Победа Национального фронта Марин Ле Пен во Франции, повлекшая отставку правительства, рост популярности Партии независимости Великобритании (UKIP), референдумы о независимости в Шотландии и Венеции, попытки провести аналогичные в Каталонии и на Сардинии, референдум по миграционной политике в Швейцарии – демонстрация постоянно увеличивающегося общественного запроса на консервативные реформы.
Трудно не стать «евроскептиком», когда евроинтеграция приводит исключительно к росту безработицы, легализации гей-браков и кратному увеличению числа трудовых мигрантов. ЕС задумывался и преподносился всегда именно как экономически выгодное предприятие, однако сейчас от успешной экономики ЕС осталась только общая валюта. Тогда зачем весь этот праздник?
В том или ином виде «евроскептики» представлены во всех странах ЕС, но в последние годы они стремительно набирают силу. И Национальный фронт во Франции, и британская UKIP претендуют на то, чтобы стать третьей силой в своих странах. В Европарламенте они планируют создать коалицию и не в последнюю очередь говорить об уменьшении роли НАТО в Европе.
Фактически их программы состоят из всех тех тезисов, которые являются стадом священных коров для администрации Обамы. В случае их дальнейшего продвижения под угрозой окажутся и планы по ПРО, и «толерантность» в радужных цветах, и в отношениях с Россией, в случае прихода новых лидеров Европа перестанет быть эхом Вашингтона.
Вероятность последнего уже очевидна: и крупные европейские корпорации, и многие лидеры «евроскептиков» (во Франции, Великобритании, Австрии, Италии, Латвии) не готовы ни осуждать референдум в Крыму, ни поддерживать санкции против России.
Причины понятны и кроются они в схожести идеологических позиций: Владимир Путин фактически стал мировым трендсеттером консервативной повестки, с понятными всем тезисами о взаимоуважении между народами и государствами, а также об их праве самим определять, как жить и управляться в собственном доме.
Причисление большинства консерваторов к ультраправым – не единственный риторический прием, используемый сторонниками «евроинтеграции» против своих оппонентов.
В западных СМИ запущена абсолютно конспирологическая теория, согласно которой европейские правые выступают с пониманием позиции России не из-за схожести идеологических подходов, а благодаря чуть ли не прямым финансовым вливаниям.
Очевидно, единственным способом сохранения «единой Европы» в США считают возвращение риторики холодной войны. Скоро, очевидно, детей начнут пугать новым Интернационалом или Варшавским договором.
В Швеции даже детская телепрограмма для этого есть подходящая, на все готовая – на местном толерантном телевидении ведущие выступают в костюмах весьма неприличных: такими словами взрослые обычно друг друга оскорбляют.
Конечно, не все так однозначно. Ультраправых в прямом смысле в Европе тоже хватает. В той же Швеции 1 мая пройдет марш неонацистов, а новости о существовании таких организаций в Прибалтике и ряде стран Восточной Европы мы периодически узнаем в привязке к словам «исторический ревизионизм» и, например, «марш ветеранов СС».
И это тоже плоть от плоти толерантного и услужливого к любому меньшинству Евросоюза. Однако эти партии в Европарламент пока, видимо, не собираются, и об их опасности в СМИ говорить не так интересно. И не будет интересно – пока не дойдет до погромов.
Если же кто-то из них решит повысить свой рейтинг и получить ореол скандальности за счет высказываний в поддержку России, российское руководство, думается, быстро и публично обозначит, кого считает консерватором, а кого нет.
Заглушая голос консерваторов и поглаживая по бритой головке неонацистов, официальные власти Евросоюза уже пожинают плоды такого «избирательного» подхода.
Так, например, общеизвестно, что около 3300 убийств из расовой ненависти совершено в 1990–2011 годах членами так называемого Национал-социалистического подполья – организации, аффилированной с Национал-демократической партией Германии. И до сих пор современное германское правосудие не находит возможности ни убийства раскрыть, ни партию запретить.
То же самое на Украине. По критерию поддержки неонацистов Украина уже давно должна была стать частью «большого европейского дома». «Свобода» и «Правый сектор*», кажется, представляют великолепную, но малоинтересную возможность разобраться в оттенках коричневого в одной отдельно взятой стране и доказывают, как быстро ультраправые превращаются в неонацистов.
Достаточно просто раздать им оружие и обрушить стабильную политическую систему, с которой ранее им более-менее приходилось считаться.
Лидер партии «Свобода» Олег Тягнибок не раз был замечен в ксенофобии и антисемитизме. Еще в 2004 году на митинге памяти воинов УПА* Тягнибок призвал национально сознательных украинцев к борьбе с «москальско-жидовской мафией».
Один из лидеров «Свободы» Игорь Мирошниченко так отозвался об американской актрисе Миле Кунис, родившейся в Черновцах в 1983 году и эмигрировавшей в США, по ее словам, из-за антисемитизма: «Она не украинка, а жидовка по происхождению. Этим гордится, и звезда Давида ей в руки. Считать ее своей язык не поворачивается».
В июне 2010 года Ирина Фарион, один из лидеров партии, заявила, что людей, которые не хотят учить украинский язык, необходимо привлечь к уголовной ответственности.
Через 2 года, комментируя законопроект о региональных языках, она же заявила: «Если мы уравниваем русский язык на некоторых территориях и, в частности, в Донецке, с украинским, мы уравниваем в правах язык оккупанта с языком коренного населения».
Тезис про «язык оккупантов» получил развитие в январе 2013-го: «Свобода» призвала украинцев бойкотировать пересмотренные украинские учебники истории и отказаться от изучения русского языка в школе, призывая украинцев не учиться в школе на языке оккупантов.«Правый сектор» зарождался как коалиция нескольких радикальных движений, очень быстро стал боевым крылом Майдана, но портреты Бандеры прятать и не собирался. Дмитрий Ярош за короткое время успел обратиться за помощью к Доку Умарову и пообещать воевать с Россией на ее территории.
Боевики «Правого сектора» начали устанавливать свои порядки по всей стране, здесь главным символом беспредела стал некто Музычко. Музычко прожил яркую медийную жизнь, после чего был убит.
Дмитрий Ярош идет в президенты, Юлия Тимошенко перенимает его риторику и тоже идет в президенты, неонацисты представлены на Украине в нескольких министерствах, на их основе сформирована национальная гвардия, отдельные группы «Правого сектора» говорят, что объявляют войну жидам и полякам.
Европейские аналитики продолжают ждать выборов в Европарламент...
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
