Не так давно в одной из своих заметок я пытался поразмышлять о том, какое место занимает обряд в современной церковной жизни. В ответ получил множество откликов, как положительных, так и отрицательных. Среди последних была статья некоего Игоря Голикова, который, вероятно, подражая своему знаменитому орловскому земляку Николаю Лескову, претенциозно озаглавил ее: «О ТОМ, КАК ОДИН БАНКИР ЦЕРКОВЬ БОГОСЛОВИЮ УЧИЛ».
Хочется даже спросить: господин Голиков, Вам что, отказали в кредите в «Московском кредитном банке»?
Не скажу, что этот материал, написанный в манере, совмещающей менторский тон с хамоватым ерничеством, меня особенно задел. Но мне показалось, что он выглядит весьма типичным для той категории людей, которые по ошибке восприняли Православие как политическую идеологию и с решимостью партийного функционера защищают свое исковерканное видение Православной церкви как единственно правильное. В нем присутствует все, что угодно: патриотическая идея, историософские и даже экклезиологические потуги и т.д., кроме одного – в этом давно потерян Христос с Его удивительно простым учением: возлюби Бога и возлюби ближнего.
Мой оппонент, безмерно страдая за все мировое Православие, пафосно восклицает: «Церковь снова решили учить. На сей раз роль ментора избрал владелец «Московского кредитного банка» Роман Авдеев, выступив со страниц ВЗГЛЯДа с наставлениями в адрес РПЦ... Сей деятель учит Церковь... литургическому богословию и миссиологии!»
Написано, что ни говори, с большой «любовью» к собрату во Христе. Хочется даже спросить: господин Голиков, Вам что, отказали в кредите в «Московском кредитном банке»? Иначе мне трудно объяснить причину столь неожиданного всплеска ненависти, едва прикрытой видимостью заботы о Церкви.
Но пусть все это останется на совести автора. Я бы хотел сказать о другом. Почему, собственно, я как член Церкви Христовой не могу высказать свое мнение по вопросу, касающемуся церковной жизни? По слову апостола Петра, все мы – «царственное священство». Все мы – члены, соединяемые в Тело Христово Церковь через таинство Евхаристии. Наличие в нашей Церкви духовенства отнюдь не означает, что она разделяется на Церковь 1 категории и некое второсортное сообщество мирян, которые должны слепо и безгласно следовать за своими иерархами.
Помнится, в средневековье о чем-то подобном учили в Католической Церкви, но сегодня там об этом стараются не вспоминать – стыдно. В Православии же, которое никогда такой постановки вопроса не принимало, почему-то сегодня находятся защитники этого столь же нелепого, сколь и противного самому духу Евангелия представления о неравенстве в Церкви, противопоставлении иерархии и мирян.
Я не Церковь учу, я свое мнение внутри Церкви высказываю, на что имею полное право, будучи ее членом и радея о ее благе! Быть может, вас сбивают с толку присутствующие в Евангелии образы пастыря и овец? Но поверьте, это еще не повод считать членов Церкви молчаливым стадом баранов. Кстати, Самого Христа Иоанн Креститель называл «Агнцем, вземлющим грех мира», сравнивая его с жертвенным ягненком, но отнюдь не имея в виду безмолвия.
Г-н Голиков считает, что я ставлю себя в «неловкое положение, демонстрируя невежество в рассуждении о предметах, о коих имею поверхностное представление», и рекомендует мне «походить хотя бы в воскресную школу для взрослых». А между тем полностью противоречащей как церковно-историческим реалиям, так и самому духу Церкви Христовой выглядит его собственная позиция, согласно которой христианину-мирянину «не должно сметь свое суждение иметь». Чтобы не быть голословным, напомню своему оппоненту несколько фактов.
В древней Церкви имели право учить отнюдь не только священнослужители. Быть может, г-ну Голикову неведомо имя св. мученика Иустина Философа? Этот знаменитый христианский апологет II века отнюдь не был епископом или хотя бы священником, а между тем открыл целую христианскую школу. Не были клириками и другие знаменитые христианские богословы-апологеты ранней Церкви: адвокат Минуций Феликс, философ Аристид Афинский и проч. Точно так же не были облечены священным саном и основатели христианского монашества – преподобные Антоний и Пахомий Великие, Павел Фивейский и многие другие. Не являлся священнослужителем и преподобный Антоний Киево-Печерский, отец русского монашества. Отсутствие рукоположения в священный сан не мешало им постигать Христа и делиться своим духовным опытом.
Во-вторых, хотел бы отметить, что в первые века Христианства именно миряне избирали из своей среды все духовенство – вплоть до епископов. Избирали самых достойных. Оттого и был духовно-нравственный и образовательный уровень духовенства на высоте. А если кто-либо из них выказывал себя недостойно, народ церковный мог потребовать его низложения, что соборно и совершалось в случае, если вина была доказана.
Что же мы видим теперь? Каждая община получает того настоятеля, которого назначает епископ, исходя исключительно из своих собственных представлений и интересов. Самих епископов назначает на кафедры Синод: кто и как производит отбор кадров высшего духовенства, мирянам знать не положено. Не от того ли все больше проблем в нашей церковной жизни, что иерархия замкнулась в себе, далека от народа церковного, не имеет обратной связи? В такой ситуации, как мне кажется, голос мирян в Церкви как раз и должен зазвучать с особой силой.
Еще хотелось отметить, что в своем отклике на мою заметку г-н Голиков, к сожалению, не удержался от тривиальной лжи и подлогов. Например, он замечает: «...по Роману Авдееву, реализации евангельского идеала мешает возникший «при дворе византийских императоров» (так! – И.Г.) суточный круг богослужения». Как видно «так!» поставлено для убедительности, поскольку о возникновении суточного круга богослужения при дворе византийских императоров я ничего не писал. В моей статье речь шла лишь о том, что византийский придворный церемониал существенно повлиял на богослужебные обряды Православной церкви.
Напрасно г-н Голиков берет в кавычки фразу: «тупых прихожан» – ее также не было в моем тексте, как не было и приписанного мне незнания или отрицания того, что «Литургия имеет самое что ни на есть апостольское происхождение». Говорил я не о происхождении Литургии, а о ее формировании. Быть может, г-н Голиков и считает, что чин Литургии неизменен со времен апостольских, но достаточно заглянуть в любое пособие по литургике, чтобы понять, что это не так. Литургия, весьма простая у ранних христиан, в дальнейшем усложнялась с течением времени, причем довольно серьезно. Символ веры ввели в чин не раньше V-VI века. Антифоны – еще позднее. Тропарь 3-го часа в Анафоре и вовсе появился лишь в XIV веке. В том-то и значимость этого процесса: перемены в чине Литургии происходили, исходя из перемен в церковной жизни, в сознании христиан. Именно это я и пытался сказать: таинство Евхаристии остается неизменным по своему содержанию, но формы, в которых оно совершается, исторически менялись и должны и далее меняться, исходя из потребностей конкретной эпохи.
#{religion}Еще одна реплика г-на Голикова заслуживает того, чтобы ее процитировать: «Выпады же Авдеева в адрес церковнославянского языка – это выпады двоечника, не желающего учить столь близкий нам язык. Господину Авдееву ну совсем не пришло в голову, что во времена Христа и Апостолов Священное Писание читалось в синагогах на древнееврейском, который разительно отличался от разговорного арамейского».
Свои Евангелия апостолы-евангелисты написали на койнэ – разговорном греческом языке, на котором в восточной части Римской империи говорило большинство простонародья в первые века нашей эры. Не стали они писать ни на древнееврейском, ни на возвышенном классическом древнегреческом, ни на официальной имперской латыни, а избрали для рассказа о Христе язык (по сути жаргон!) простых людей, потому что цель у них была – не изящное плетение словес, а приведение человека ко Христу. А еще потому, что Сам Христос смиренно принял на себя «зрак раба» и претерпел рабскую смерть на Кресте, ибо пришел, чтобы принести Себя в Жертву за грехи человечества, а не для философских бесед на языке Платона и Аристотеля с античными аристократами в тени классических портиков.
Суббота для человека или человек для субботы? Неужели мало нам Евангелия, чтобы понять ответ на вопрос, что важнее для Церкви: хранить красивый, но уже плохо воспринимаемый современным человеком обряд и язык, или же вести людей к живому Христу?
Источник: Блог Романа Авдеева
