«Слепок времени»

«Рожденные в СССР» – российский аналог британского документального проекта «The Up Series». В 1990 году по заказу Гостелерадио и британской компании Granada TV режиссер Сергей Мирошниченко сделал фильм о 20 семилетних малышах из разных уголков Советского Союза. Позже он снимал их в 14 и в 21 год. Премьера четвертой части «Рожденные в СССР. Продолжение», где героям уже по 28 лет, состоялась в начале сентября на канале «Россия 1», а на недавно завершившемся в Петербурге кинофестивале «Послание к человеку» картина была показана на большом экране и получила приз за лучший полнометражный документальный фильм. Газета ВЗГЛЯД узнала у режиссера Сергея Мирошниченко, чем российский сериал отличается от британского, и попросила сделать прогноз на следующую «семилетку».

Каждый фильм – это минимум два года тяжелого труда

ВЗГЛЯД: Вы наверняка имели возможность посмотреть британскую версию. На каком этапе сейчас находится их документальный сериал?

Сергей Мирошниченко: Я смотрел «Seven Up!» про семилетних, очень хорошая картина была. Потом смотрел «7 Plus Seven» про 14-летних – она получилась тяжелая, там дети были неразговорчивые. Видел фильмы, снятые в 28 и 35, оба удачные. В британской версии героям сейчас по 56 лет. Премьера последней картины состоялась совсем недавно, я ее сам еще не видел, но очень хотел бы показать ее зрителям в России.

ВЗГЛЯД: Мне показалось, что в «Рожденных в СССР» ощущение трагизма растет от серии к серии. В британском сериале было точно так же?

С. М.: В британской версии изначально были бедные и богатые. И к 56 годам богатые остались богатыми, а бедные – бедными. Это говорит о том, что социальный лифт там не очень хорошо работает. У нас же все дети были равными, ну, может, чуть-чуть кто-то был пообеспеченнее, а кто-то жил поскромнее. Но, в принципе, изначально все имели одинаковые возможности. Однако наша версия кардинально отличается от британской не только этим. Наша более социальная, мои герои больше размышляют на общечеловеческие и философские темы, причем делают это охотно. У Майкла Аптеда, создателя оригинального сериала, было много бытового, физиологичного... Он был первопроходцем, а я шел за ним, и мне, конечно, было легче снимать: я брал из британской версии сильные вещи, а от слабых отказывался.

ВЗГЛЯД: От чего именно пришлось отказаться?

С. М.: Британский фильм был построен по принципу товарного состава: первый вагончик, второй, третий... А я хотел, чтобы каждый герой шел через всю картину и оставался до самого конца. Схема «1+1+1» казалась мне ущербной, в результате один герой начинает «убивать» другого, а зритель быстро от этого потока устает. Поэтому мы придумали другую структуру – спираль, где каждый виток – это определенная тема, которая объединяет всех героев. Мы всем нашим ребятам задаем одни и те же вопросы.

#{interviewcult}ВЗГЛЯД: Как вам кажется, есть у героев фильма какая-то общая черта, свойственная только этому поколению?

С. М.: Если сравнивать их со мной, с моим поколением, то я думаю, что эти ребята менее эгоистичны и более честны. Потому что мы в свое время хорошо пожили за счет других – это, кстати, относится и к тем, кто сейчас государством занимается. Мы больше думали о себе. А в фильме Марина, одна из героинь, говорит: «Государство – это мы». Моему поколению такое заявление показалось бы странным.

ВЗГЛЯД: Это неожиданная точка зрения. Чаще бывает наоборот: современную молодежь обвиняют в эгоизме.

С. М.: Ну мало ли, что говорят. У меня есть студенты, и я постоянно снимаю молодых людей. Если бы такие, как мы, перенесли те испытания, которые выпали на долю этого поколения, я думаю, что многие сломались бы. Не треть даже, а гораздо больше.

ВЗГЛЯД: С возрастом с героями стало сложнее договариваться о съемках?

С. М.: Каждый из них по-разному относится к этому проекту. Некоторые – спокойно, разумно и с прагматизмом: раз уж втянулись, то нужно продолжать. А некоторые начинают комплексовать. Часто пытаются отказываться из-за каких-то сиюминутных проблем: сейчас все в жизни нехорошо, момент для съемок неподходящий. Но иногда это связано и с какими-то серьезными кризисами и глубокими раздумьями. В итоге снимаются все, за исключением одной девочки, которая не снималась ни в 21, ни в 28. Но мы с ней несколько раз встречались, и я верю в то, что в будущем она вернется в проект. Один такой случай у нас уже был: Ася из Петербурга не снималась в 21, а в 28 вернулась.

Этот фильм – слепок времени, отражение того, что происходило с государством и поколением

ВЗГЛЯД: То есть даже в перерывах между съемками вы поддерживаете отношения с героями?

С. М.: У меня есть замечательная дочь Маша. Она тоже режиссер, и в последнее время она все больше берет на себя эту работу. Часть героев с ней сейчас даже в более близких отношениях, чем со мной.

Этот фильм – слепок времени, отражение того, что происходило с государством и поколением

ВЗГЛЯД: А сами герои контактируют между собой?

С. М.: У нас был очень смешной случай. На премьеру фильма «Рожденные в СССР: 21 год» были приглашены несколько человек, и один из наших героев пытался ухаживать за одной из героинь. Она-то сразу все поняла, а вот он нет, и ей пришлось ему сказать: «Остановись, я все про тебя знаю». Он так покраснел тогда... То есть иногда они даже не узнают друг друга. Все-таки человек на экране сильно отличается от того, какой он в жизни.

ВЗГЛЯД: У вас за эти годы возникало желание все бросить?

С. М.: Я вам так скажу: этот проект с годами становится все более дорогим и сложным в юридическом плане. Чтобы подписать договор с разными сторонами во время съемок последнего фильма, мне пришлось работать с адвокатами в течение почти полутора лет. Это изматывает. И тратим мы на него всегда больше, чем было указано в смете. Сейчас благодаря каналу «Россия», который нас поддерживает, стало легче. Например, семь лет назад, чтобы снять серию «21 год», мы все работали без зарплаты, потому что просто не могли сами себе заплатить деньги, хватало только на съемочный период. Каждый фильм – это минимум два года тяжелого труда. Там очень сложный монтаж. На каждого героя – по 600 часов материала, из них надо сделать 11 минут и все время помнить о том, что надо держать баланс, чтобы герой оставался таким, какой он есть. Но снимаем мы ребят недолго: с каждым работаем всего по три–четыре дня.

ВЗГЛЯД: В первых сериях на экране почти не появляются родители детей, зато позже, в 21 год, в 28 лет, они все чаще возникают в кадре. Вы сознательно исключили их в более ранних эпизодах?

С. М.: Мне казалось, что по семилетнему ребенку видно, какие у него родители, и без их присутствия на экране: дети в этом возрасте повторяют то, что слышат от взрослых. И к тому же фильм не про родителей, он про людей и про то, как складывается их судьба. Родителей я показываю только в тех случаях, если есть какие-то серьезные сложности, да и то стараюсь делать это очень осторожно: все это очень личное, семейное. Знаете, я, например, очень люблю моего коллегу Виталия Манского*, он один из моих любимых режиссеров. Но я никогда не смогу делать такие же фильмы: например, расспрашивать девочку, которая из-за нехватки денег собирается пойти и продать свою девственность. Я достану деньги, отдам ей и снимать ее не буду. В какие-то вещи я просто не могу лезть.

ВЗГЛЯД: У вас есть прогноз на следующие семь лет? Какими, на ваш взгляд, вы увидите своих героев?

С. М.: Все будет хорошо, если люди этого поколения поскорее возьмут в руки свою собственную судьбу и судьбы тех стран, в которых они живут, а это не только Россия. У меня же сейчас другая задача. Я хочу все подготовить для следующего поколения, которое будет снимать этот проект. Нужно оцифровать архив первых серий, который сейчас находится в Англии, нужно составить подробную опись того, что и где хранится... Конечно, я всегда надеюсь на лучшее, но как режиссер и продюсер должен просчитывать ситуацию. Я не хочу, чтобы, если, не дай бог, что-нибудь случится, этот проект рухнул. Нужно, чтобы Россия крепче держала на него права. Мне кажется, что наша страна в картине заинтересована гораздо больше, чем Великобритания. Посмотрите, все наши герои вне зависимости от страны проживания сохранили русский язык. К 28 годам на нем заговорили даже те, кто раньше отказывался. Этот фильм – слепок времени, отражение того, что происходило с государством и поколением. Я верю в него и очень хочу, чтобы он жил дальше.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом