Есть и серьезные, и всякие мелкие причины, препятствующие поддержке интереса к футболу. Вы будете смеяться, но это, например, продажа пива на стадионах. Россия едва ли не единственная из цивилизованных стран, где это запрещено.
15 комментариевБелая книга
Синан – средневековый турецкий архитектор, о котором пишет книгу молодой московский журналист. Собирая материал, он приезжает в Стамбул, путешествует по стране, знакомится с людьми, заводит интрижки.
Поездка за Синаном оборачивается опасным приключением, смысл которого – поиски Отца.
Оммаж Памуку
Роман Глеба Шульпякова «Книга Синана»(фото: ozon.ru) |
На обложку книги вынесена фраза модного турецкого романиста Орхана Памука («Черная книга», «Назову тебя красным»), напутствующая «Книгу Синана» в путь. Жест совершенно не случайный – смею утверждать, без книг Памука этот роман Шульпякова не состоялся бы.
Памук, нареченный критикой азиатским Умберто Эко (в сравнении этом чувствуется натяжка), сумел органично породнить восточную цветастость с европейской метафизикой, дать глубокий и точный портрет Стамбула («Черная книга») или особенностей исламского искусства («Назову тебя красным»), не жертвуя при этом занимательностью – в основе его книг всегда лежит искусно разработанная детективная интрига. Шульпяков находится под явным влиянием турецкого писателя.
Несколько лет назад они встречались, Шульпяков записал самое большое интервью писателя, вышедшее по-русски, хлопотал по поводу его приезда в Москву. В «Книге Синана» присутствует колоритный персонаж – главный специалист по Синану Курбан, паломничество к которому занимает первую треть книги. Многое в Курбане явно списано с Памука – так Шульпяков возвращает турецкому писателю долг.
Но и не только так. Некоторые главы «Книги Синана» набраны курсивом. Это текст в тексте, вымышленная историческая хроника о взятии Константинополя. По своей первой литературной «профессии» Шульпяков – поэт. Вставные главы (покорение города иноземцами должно рифмоваться с покорением Стамбула самим рассказчиком), избыточно начиненные виноградным мясом «вещества прозы», – это ведь тоже своеобразное приношение Памуку, его средневековым стилизациям из «Назову тебя красным».
Не глянцевый бедекер
Литературный наставник Шульпякова – прекрасный турецкий писатель Охран Памук (фото: ozon.ru) |
Таким образом, путешествие журналиста в Турцию оказывается вполне литературным. В основе его – культурные игры, впрочем, удачно смикшированные с жизненными реалиями. Главный герой хотя и не является обыкновенным российским туристом и ходит сугубо своими, эксклюзивными маршрутами, но, тем не менее, осваивает-то он чужое пространство точно так же, как и все мы. Вспоминая и сравнивая. Сравнивая и вспоминая. Шульпяков имеет острый и точный глаз, происшествия, случившиеся с его персонажами, могут произойти с любым, пересекающим границу. А сам путь героя к Курбану, паломничества к мечетям, разбросанным по провинциям страны (каждая описана достаточно подробно, зримо), могут вполне сойти за план вашего собственного путешествия, было бы желание.
У Сенеки, кажется, есть фраза о том, что «путешествие его не изменило, так как в дорогу он взял самого себя». Книга Шульпякова как раз о такой бесперспективной попытке изменить себя с помощью своего времени и чужого пространства. Оказываясь на чужой территории, человек оглядывается на собственную прожитую-пережитую жизнь и не находит из нее выхода. Хотя и находит символического отца. Возможно, это Курбан. Может быть, Синан. Или же, если выйти за пределы самой книги, литературный наставник Шульпякова – прекрасный турецкий писатель Охран Памук.
Проза поэта
А ищет кто? Первоначально «Книгу Синана» опубликовал журнал «Новый мир» с важной припиской: «Первый роман известного поэта и эссеиста, выросший во многом как раз из его путевой прозы». В издательстве эту фразу тоже вынесли на обложку. Недалеко от фразы Памука.
Глеб Шульпяков – один из лидеров поэтического поколения «тридцатилетних». Самое интересное в его творчестве (помимо первого романа и нескольких пьес) – это поэмы, посвященные путешествиям. Ну, например, в Польшу. Или в Тбилиси. Достаточно традиционные поэмы, с внятным, вполне беллетристическим сюжетом и чередованием рифмованных и нерифмованных кусков. Которые, как ныне становится совершенно очевидным, являлись первым приступом большой прозы.
- След лисицы
- Памяти Джона Фаулза
- Реальность вымысла, вымысел реальности
- Запасный выход для вечных душ
- Восемь с половиной
- Парные дамы
После поэм (или параллельно с ними) начали появляться сборники туристических очерков Шульпякова. Описание достопримечательностей и обстоятельств поездок объединялись с жизнеописаниями поэтов и известных личностей. Так шел поиск героя. Вполне закономерно приводя к тому, что следует описывать... самого себя. Хотя бы и в предложенных текстом обстоятельствах. В персонаже, описываемом Шульпяковым, очень много от автора, хотя рассказчик, разумеется, не тождественен ему. Точно так же, как Курбан не тождественен Памуку.
Для меня, помимо прочего, «Книга Синана» как раз и является рассказом о том, как автор ищет точку опоры – в себе или в окружающем его мире, в чужой цивилизации или в своей уютно обжитой литературной традиции. Поиски опоры идут наугад (как предуведомляет эпиграф из «Путешествия на Восток» Т. Готье), следовательно, читателя ждет предсказуемо-непредсказуемый финал.
И это дорогого стоит.