Россия не должна вмешиваться в конфликт африканских лидеров с Западом

Скандал разразился после того, как на церемонии своей инаугурации президент Уганды Йовери Мусевени назвал Международный уголовный суд (МУС) «кучкой ненужных людей, которых не следует принимать всерьез», заявив, что он предвзято относится к африканским лидерам. После этого делегации США, ЕС и Канады покинули церемонию. При этом речь идет не просто об оценке работы МУС – заявление Мусевени означало отказ арестовать приехавшего на ту же инаугурацию президента Судана Омара аль-Башира, которого Гаага обвиняет в преступлениях против человечности. МУС выдал уже два ордера на его арест, и Уганда как член суда должна была выдать аль-Башира в Гаагу.

Совокупно они добили сторонников Оботе, кого-то даже съели (Мусевени однажды проговорился о таком поступке), а затем сцепились между собой

Овациями на церемонии встретили и другого яростного критика суда в Гааге – президента Зимбабве Роберта Мугабе, который ранее предложил создать в Африке собственный МУС для суда над западными лидерами по обвинению в преступлениях против африканских народов во времена колониализма. В частности, к суду предложено привлечь бывшего президента США Джорджа Буша-младшего и бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра за войну в Ираке.

Тут, как и всегда в Африке, много личного. Мусевени прожил долгую и очень неоднозначную жизнь, что характерно для африканских лидеров «критического поколения» – на большинство из них пришлось по провозглашению независимости, две–три гражданские войны, серия этнических чисток и несколько смен политического курса. И Мусевени плоть от плоти всего этого. Он работал в администрации первого президента независимой Уганды Милтона Оботе, а после переворота Иди Амина был вынужден эмигрировать в соседнюю Танзанию. Мусевени, кстати, не фамилия, а совокупное прозвище угандийских солдат седьмого батальона Королевских африканских стрелков армии Его Величества короля Георга во время Второй мировой войны (в единственном числе – асевени). Все дяди нынешнего президента Уганды служили в этом подразделении, как и Иди Амин, и вообще вся политическая элита этого поколения в англоязычных государствах черной Африки. Свержение в 1978 году Амина сделало Мусевени (настоящее имя Йовери Кагута) министром обороны – он пришел из Танзании с личной армией, после чего началась нескончаемая и мультипликационно жестокая гражданская война.

На эту тему
• Германия пытается отбиться от признания еще одного геноцида
• США обвиняют в подготовке новой "оранжевой революции" на Черном континенте
• Обама пытается войти в историю хотя бы Африки
• Омали Ешитела: Полиция США – это оккупационная сила для африканцев
• Почему "цветные революции" по методам ЦРУ терпят крах в черной Африке
• Какие цели преследует Россия в ЮАР и за что конкурирует там с США и Китаем
• Европа стала новым Понтием Пилатом
• Азия и Африка потребовали от Запада полной перестройки мировой экономики
• Массовые убийства «понаехавших» начались в ЮАР
• В Конго арестовали дипломата из США, чтобы предотвратить "цветную" революцию
• Военное сотрудничество между РФ и ЮАР пытаются прервать с помощью шпионского скандала
• Россия возвращается в Африку за своими деньгами
• США ввели санкции в отношении Уганды из-за закона против гомосексуализма
• Путин встретился с президентом Уганды
• Полиция Уганды разогнала протестующих против роста цен на еду и бензин
• Уганда обвинила Запад в двойных стандартах
• Глава Уганды выпустит рэп-альбом

В 1981 году Мусевени возглавил восстание против своего бывшего покровителя Оботе, имея только 40 человек и 27 старых ружей, что по тогдашним меркам не восстание, а публичное самоубийство. «Армия» Мусевени ушла в джунгли, где обросла «мясом» и отличалась исключительной жестокостью по отношению к племенам провинции Буганда, которые симпатизировали правительству Оботе. Основу же нового военного переворота составили войска генерала Тито Окелло, опиравшиеся на племена ачоти на севере страны. Совокупно они добили сторонников Оботе, кого-то даже съели (Мусевени однажды проговорился о таком поступке), а затем сцепились между собой. Весной 1986 года войска Мусевени вступили на территорию племен ачоти и выкинули армию генерала Окелло в соседний Судан. Все стороны творили по отношению к мирному населению невыразимые зверства, причем массовые сожжения живьем и массовые же изнасилования как женщин, так и мужчин – еще не самое страшное. При этом Мусевени стал в глазах соседних народов и стран чем-то вроде «архитектора» новой «империи тутси», что отчасти спровоцировало события в соседних Руанде и Бурунди.

В этот момент и сформировалось личное отношение президента Мусевени к Международному уголовному суду в Гааге и президенту Судана Омару аль-Баширу. Вроде бы между ними нет ничего общего. Мусевени – верующий христианин афропротестантского толка, то есть, по сути, язычник, а Омар аль-Башир – убежденный мусульманин, почти салафит. Религиозное уточнение важно. Так, главные противники Мусевени внутри Уганды – так называемая «Армия сопротивления Господа». В теории это религиозные фанатики, вышедшие из остатков армии генерала Окелло и требующие установления на Земле (но сначала в Уганде) «власти господа нашего Иисуса Христа», то есть создания теократического государства на основе заповедей Библии. На практике же это людоеды из того же племени ачоти, практикующие совсем не библейские деяния, включая массовые убийства и ритуальный каннибализм. Их опорные пункты находятся сейчас в формально христианском Южном Судане, что дополнительно сближает Мусевени и президента «большого» Судана Омара аль-Башира.

Мусевени не имел практического отношения к геноциду в Руанде, скорее поддерживал потерпевшую сторону – тутси, но затаил неприязнь к самому институту международных расследований, поскольку все, что творилось в Уганде с момента провозглашения ее независимости, можно назвать тотальным геноцидом – «геноцидили» все и всех. Каждая военно-этническая группировка, на какое-то время захватывавшая власть, начинала последовательно уничтожать представителей конкурирующих племен. Даже если внутри одной народности менялась власть кланов, это приводило к потере прежним кланом до трети душ и всех политических позиций. Например, клан Иру не имел права носить оружие, занимать административные посты и жениться (выходить замуж) за представителей на время победившего клана Хима, а они такие же бантуязычные скотоводы, как и все остальные.

Че Гевара перестал выдавать симба автоматы – они разряжали всю обойму в воздух и бежали на позиции правительственных войск Конго с копьями, полагая, что всех противников уже поразило чудо-оружие

Когда отступившие в Судан части генерала Окелло и народа ачоти попросили поддержки у Хартума, Омар аль-Башир их не поддержал. Этим в первую очередь и объясняется его дружба с Мусевени, хотя речь идет не об услуге, а о рациональности: в то время собственная гражданская война разрывала Судан на части, и в появлении еще одной потенциальной стороны конфликта аль-Башир заинтересован не был. Кстати, кровавую бойню в оазисе Дарфур, ставшую причиной отлучения аль-Башира от международной политики и введения санкций в отношении Судана, во многом определило его происхождение: мать – арабка, но отец – представитель племени фалата. Это кочевники из Западной Африки, традиционные мусульмане, переселившиеся в Судан в XIX веке. Исламская историография утверждает, что они – потомки мавританских паломников в Мекку, которые не вернулись к себе, а зависли в Дарфуре. Скорее всего, это легенда, тем не менее для Омара аль-Башира оазис Дарфур был местом настолько личным, что он вцепился в него всеми силами, явно склоняясь к уничтожению местного населения. По большому счету Дарфур еще лет двадцать назад надо было просто «отцепить» от «большого» Судана, как в итоге произошло с Суданом Южным. Сейчас это независимое, признанное ООН государство с нефтяной экономикой. А оазис Дарфур – место бесконечной войны и тотального геноцида в центре Сахары.

В итоге звезды сошлись так, что генерал Йовери Кагута Мусевени взял под свою защиту президента Судана, послав куда подальше и МУС, и европейцев, и американцев. И он не один такой. Зимбабве уже с 1994 года отказывается выдавать Эфиопии бывшего президента Менгисту Хайле Мариама, удостоенного в 1980 году Ордена Октябрьской революции, закопавшего останки последнего императора Эфиопии Хайле Селассие у себя в туалете и поставившего сверху золотой унитаз. Кстати, Мугабе в своем более чем почтенном 92-летнем возрасте выразил желание вновь выдвинуть свою кандидатуру на новый президентский срок. И он победит, тем более что полная политическая копия Мусевени, только старше. Оба по малолетству были убежденными маоистами, оба принадлежат к народу-«большинству», который, дорвавшись до власти, загеноцидил бывших «хозяев жизни». В случае с Мугабе это народ шона (машона), который на протяжении 150 лет страдал от притеснения матабелов (ндебеле) – отколовшейся от зулусов воинственной группы отщепенцев, которая под предводительством вождя Мзиликази вторглась в Зимбабве и подчинила местных скотоводов шона. Придя к власти, Мугабе устроил для матабелов ад на земле с концентрационными лагерями, стерилизацией, изнасилованиями, кастрацией и прочими особенностями африканской национальной политики.

Идея Мусевени и Мугабе о создании африканского трибунала тоже расистская по сути. Мусевени предлагает рассматривать в качестве преступлений только действия белых колониальных администраций, но никак не то, что произошло в черной Африке после 1961 года, когда бывшим колониям в массовом порядке была предоставлена независимость. Если в этом плане что-то и можно предъявить европейцам, то только то, что они несколько десятилетий смотрели, как все рушится и разваливается, а потом решили тушить пожар керосином, поддерживая одних людоедов против других. Чего стоит одно только «восстание симба», которое неудачно пытался возглавить Че Гевара. Эти люди ели побежденного врага прямо на поле боя и полагали, что огнестрельное оружие поражает звуком. Поэтому Че Гевара перестал выдавать симба автоматы – они разряжали всю обойму в воздух и бежали на позиции правительственных войск Конго с копьями, полагая, что всех противников уже поразило чудо-оружие. Белое население крупных городов Конго было спасено усилиями бельгийских и южноафриканских наемников в ходе операции «Красный Дракон», в основном под командованием Майка Хоара – легендарного южноафриканского «пса войны», спасшего сотни европейцев в Стэнливилле, когда симба принялись убивать заложников в отеле «Виктория». Впоследствии Майка Хоара и бельгийца Жанна Шрамма, командовавшего десантниками в Катанге, та же цивилизованная Европа объявила вне закона из соображений политкорректности.

Сейчас есть опасность попасть в привычную ловушку советских времен и рассматривать любое антизападное заявление африканцев как жест в свою пользу, как предпосылку для расширения антизападного фронта на черную Африку, которая изнемогает от диктата однополярного мира с Вашингтоном во главе. Поколение «национализаторов», пришедшее к власти на волне антиколониальных волн, еще никуда не ушло. Это патриархи местной политики, зачастую – глубокие старики, но местная специфика будет сохранять их власть до последнего. Местами их власть безгранична, а влияние неоспоримо, но доверять их высказываниям – ошибка, на которую покупалась советская разведка еще в брежневские времена. Она же в итоге сделала ставку не на того человека в Зимбабве (тогда еще Южной Родезии), что и привело к власти маоиста Мугабе со всеми вытекающими их этого последствиями. Она же не имела ни малейшего представления о внутренней жизни ЮАР, поддерживая АНК и ЮАКП и представляя Южную Африку «фашистским государством».

Привлекательные внешне высказывания тех или иных африканских лидеров ни в коем случае не могут быть основой для того, чтобы записывать их в друзья. Африка куда сложнее, чем можно было бы полагать, ориентируясь на высказывания политиков старого поколения.