Российской семье не нужен глава. Так, по данным ВЦИОМ, считают 68% опрошенных. Побеждает модель, которую социологи назвали консенсусной: важные решения принимаются совместно, а менее значимые проблемы члены семьи решают самостоятельно. Но и самих семей, вернее, зарегистрированных браков, становится все меньше. Начиная с 2012 года количество брачных союзов в России сократилось на треть и сегодня составляет исторический минимум – менее миллиона в год.
При этом статистика отмечает взрывной рост так называемых гражданских браков – за последние 20 лет количество тех, кто предпочитает жить без штампа в паспорте, увеличилось в четыре раза. Означает ли это, что российская семья никогда уже не будет прежней? На мой взгляд, да. К сожалению, да. А вот считать это деградацией я бы не торопился. Пока это изменения. Хотя изменения по большей части системные.
Каковы основные причины всего описанного?
Прежде всего это изменение социального вектора: государство перестало настраивать свои экономические планы и расчеты исходя из понятия семьи. Раньше даже в данных статистики были такие показатели, как выпуск в текущей пятилетке, скажем, 0,12 автомобиля на одну советскую семью.
А после развала СССР все акценты государства сместились на индивида. И общество в ответ, соответственно, атомизировалось. Раньше в фокусе была молекула – семья, а теперь атом – человек. Изменения эти случились в короткие сроки – меньше чем за два поколения. И основные трансформации прошли не по линии отцы-дети, а по линии деды-внуки. Поэтому, рассматривая семьи в аспекте поколений, вся тема выглядит триальной – деды, отцы, внуки. Тургеневу пришлось бы дописать свой замечательный роман.
Дальше – больше. Именно за эти 30 лет у нас дезавуировали понятие законности семейных отношений. Незарегистрированный брак почти уравняли в статусе с зарегистрированным, а потом и сожительство было включено если не в нишу желательности, то в нишу нормальности.
Еще одна причина деформации института семьи – секс.
Он перестал быть табуированным. Если рассматривать эту трансформацию на примере трех поколений, то, скажем, для поколения дедов секс был статуирован исключительно как предмет семейных отношений. Все остальное, конечно же, присутствовало, но осуждалось и государством, и обществом. А вот для поколения внуков сексуальные отношения абсолютно доступны и никак с семейным статусом не связаны.
Но есть причина, которая ближе всего именно к оценке «деградация». Лишь год разделяет распад Советского Союза и появление интернета. И поскольку интернет ознаменовал собой, по сути, открытие пробки в бутылке с информационным джинном – изменения безвозвратны. Все мы получили возможность коммуникации вне государственного и общественного контроля. И пожинаем условно свободные плоды. Но ожидания от семейных институтов изменились не только снаружи. Внутри семьи они теперь тоже другие. По-научному это звучит внушительно – экзогенные факторы отношений изменили эндогенный профиль ожиданий. В реальности всё много проще.
Прежняя модель семьи, модель поколения «дедов», предполагала, что в ведении домашнего хозяйства у мужа и жены есть определенные обязанности. Муж – глава семьи, на котором лежит ответственность за ее финансовое благополучие. Жена отвечает за ведение домашнего хозяйства, за то, чтобы вечером на столе был горячий ужин, а утром мужа ждала чистая рубашка. В поколении «дедов» до вступления в брак «мои деньги» были «моими» деньгами, а после вступления становились частью «общих». И не было абсолютного требования к женщине как хозяйке очага, чтобы она приносила деньги. Кто мог – приносил, кто не мог – не приносил. Но независимо от финансового вклада каждого в дедовских семьях была шкатулка, сахарница или коробочка с общим семейным бюджетом. Не только на магазин, квартплату или кино. Накопления на отпуск, на зимние сапоги, на телевизор лежали там же. На любые цели – они же общие.
А в поколении «внуков» семья, даже случившись, все чаще не становится молекулой, а остается ассоциацией атомов. У каждого свои доходы, свои кредиты, свои цели. Мы теперь предпочитаем купить услугу быта на стороне, а не напрячься и построить быт-машинку дома. Вместо того чтобы, вступив в брак и организовав семейное хозяйство, получить все бесплатно и автоматически. Помните, как у Бардина в его гениальном мультике: «Ну что, Полкан, построишь летучий корабль? Куплю».
Тем более что и брак отныне не гарантирует ни эту бесплатность, ни эту автоматичность. Девочки перестали учиться готовить, потому что отныне это не метрика их успешности как кандидатов на вступление в брак. Теперь, по мнению поколения внуков, важно быть состоявшейся, целостной, самоосознанной, амбициозной – то есть всячески, но политкорректно проявлять эгоизм. Для всего остального у нас появилось фальшивое, но акцептное мерило-суррогат – деньги. Хочет муж вкусного борща? Заработает – и мы закажем борщ в службе доставки.
Конечно, с мальчиками ситуация полностью симметричная.
Но прежние семейные ценности – совсем не только борщ и чистая рубашка. В США сегодня услугами семейных психологов пользуются 47% людей, и что-то подсказывает, что их число будет только расти. И нам говорят, что это хорошо. Возможно… Но, смею уверить, что раньше, в поколении «дедов», эта цифра точно была не ниже. Но практика была другая, без денег. Работали наши посиделки с друзьями на кухне не хуже. Да много лучше, откровенно говоря, они работали. Мы умели сами себя лечить. Теперь норма изменилась и тут.
Давайте скажем честно: к прежним семейным отношениям нам не вернуться. Перефразируя известное выражение, можно утверждать: тот, кто не сожалеет о прежней модели семьи – не имеет сердца; тот, кто пытается восстановить ее – не имеет ума.
- Нельзя требовать от женщины рожать, не требуя от мужчины быть верным
- Львова-Белова обсудила с главой Тверской области поддержку семьи и детства
- Эксперты: Ключевые слова в послании Путина – семья и социальная поддержка граждан
Что в этой ситуации делать? Строить что-то новое. Но с вариантами.
Первый вариант: спрогнозировать пути развития общества. И если в этой картинке семья все еще будет значимым институтом организации общества, его важной ячейкой – наладить систему навигации, отчалить и надеяться. Надеяться на капитана, на экипаж, на погоду. И на то, что угадали с пунктом назначения.
Вариант второй, визионерский. Вместе придумаем себе модель общества будущего, согласимся с ней, увидим в ней место новой семьи и ее хотя бы среднесрочную роль, согласимся с этим и начнем строить светлое завтра всеми силами, что есть у государства, общества, социума и индивидов. Что-то в этом будет от «дедов», что-то привнесется от «внуков».
Третий вариант – это просто жить. Как-то реагируя на внешние и внутренние вызовы. В семейном аспекте – раздражаясь на их модель «родитель 1/родитель 2», запрещая немотивированную смену пола, лицемерничая на отказ от детей как нормы жизни. Пока что мы так себя и ведем: порицаем все, что явно не подходит нашему обществу (что верно в абсолюте), но осторожничаем со своей моделью (что весьма опасно).
Но если это не устраивает – а нас это не устраивает, то с чего начать?
Можно с двух простых вещей. Государство должно пройти развилку фокуса «атом или молекула». И если будет выбрана семья – раскрыть свои принципы в отношении института семьи, которые будут иметь его поддержку: правовую, финансовую, идеологическую. Не в девизах раскрыть, но в конкретных формулах. А если на роль основной ячейки общества государство подтвердит индивида, то перестать уже сожалеть о семье и еще серьезнее задуматься о демографии.
Без выбора не обойтись. То и это одновременно – не получится.
И да, забыл еще одно: надо вернуть цензуру.
