Является ли нынешний конфликт глобальным? По охвату – скорее, да. В нем разными способами задействованы все регионы и большая часть стран мира, не только как театр военных действий или поставками оружия, но и в санкционной политике, в вовлеченности в ценовые войны, испытывая эффект от снижения поставок зерна или от изменения стоимости барреля нефти.
Но когда мы говорим, что против России развязана тотальная война – идет ли она со всем миром? И готовы ли мы инициативно «зарубиться» военным образом с той частью мира, с которой это столкновение сейчас происходит опосредованно, готовы ли мы на самом деле начать сами, первыми, наносить удары по «центрам принятия решений» в Лондоне, Варшаве, Брюсселе, Вашингтоне, если речь не идет об ответных, упреждающих, встречных или иным образом неизбежных ударах, начинающих Третью мировую? Наши стратегические документы, наши международные договоры, всё говорит о том, что мы не желаем первыми применять ядерное оружие, пока речь не идет о выживании страны. А значит, жесточайшая тотальная война против России имеет два варианта завершения: или конец света, или некий новый миропорядок после того, как «коллективный Запад» осознает, что более не правит остальным миром.
Ситуацию нашего поражения в этом столкновении мы не рассматриваем: Запад ясно дал понять, что опыт конца 1990-х и 2000-х, когда Россия не упустила шанс восстать из разрухи и освободиться от подчиненного положения, был им учтен, в этот раз Запад декларирует, что второго шанса России оставлять не намерен, от «военного поражения России на поле боя на Украине» до расчленения России. Но у нас все еще есть инструменты, кроме ответного запуска Апокалипсиса. Зима, знаете ли, цены и рабочие места.
К тому же остальной мир тоже устал от диктата западной цивилизации – в том числе и потому Россия не изолирована, продолжает быть открытой миру. Потому этот глобальный конфликт все же не является конфликтом между Россией и всем остальным земным шаром и имеет шанс не перерасти в глобальное же самоубийство.
