Постоянно приходится слышать сказки про так называемую империю. Про то, что есть, мол, на свете национальные государства – плохие, злые, неинтересные, а есть – или, во всяком случае, были – империи. Добрые, щедрые, большие, интернациональные, где тунгус и калмык (или индус и зулус) вместе создают светлое будущее. Империя – как сказочный слон из детской книжки, и России надо быть таким слоном, да она им и является. К сожалению, это нелепая фантазия.
Начать с того, что классические западные империи – это прежде всего национальные государства с очень четким и даже очень жестким и недружелюбным этническим ядром. Эти империи – «нации плюс», а вовсе не какие-то мифические плавильные котлы, где все со всеми весело переваривались в одну склизкую жижу.
Так, Британская империя эпохи своего расцвета – это национальное государство англосаксов, окончательно сложенное в семнадцатом веке (при Елизавете – культурно, при Кромвеле – религиозно, после революции 1688 года – политически), которое произвело мировую экспансию.
Но стандарт этого государства задавали – и управляли им столетиями – джентльмены известного происхождения и воспитания (фамильное поместье, Итон и Харроу, Оксбридж) и вероисповедания (Хай Черч), а все остальные – не то что далекие туземцы, а даже и белые христиане-ирландцы в их империи были, ну как та осетрина из Булгакова – то, да не совсем то. Никуда их не пускали, иными словами.
То же самое касается и Америки, и даже в еще большей степени. Америка тем более была империей этнического – или, если угодно, этнорелигиозного – господства васпов, и там даже Дизраэли никакого быть не могло. Первый президент, который не был бы англосаксом-протестантом или немцем-голландцем, возник у них, как известно, в 1960 году, да и то с большим скрипом, да и того быстро убили. Потом еще один раз – в 2008 году, теперь еще один католик – и, собственно, все. За все 250 лет. Словом, настоящая империя – это и есть национальное государство, просто очень сильное и умеющее играть в гегемонию над другими. Но не Россия.
Россия, к сожалению, была государством, где дешевый крестьянский труд и солдатская кровь низкорангового русского большинства оплачивали лояльность разного рода окраин, живших лучше и имевших куда больше прав и возможностей по сравнению с великорусским ядром. Россия была, если угодно, империей наизнанку и колонией самой себя.
До 1917 года это отчасти компенсировалось великой культурой, созданной русским же образованным городским меньшинством. После 1917 года те же тенденции стали абсурдными и катастрофическими, головная боль превратилась в гильотину. Русские стали еще намного беднее и бесправнее, тогда как образованное национальное меньшинство просто исчезло в репрессиях и эмиграции. Нужна ли России «империя», где значительная часть русского народа не имеет паспортов и пенсий, работая за палочки трудодней? Вопрос пустой.
А когда жизнь начала меняться – примерно с шестидесятых годов прошлого века – такая «империя» медленно, но верно поехала с ярмарки. И все еще едет, хотя многие ее неприятные признаки («Ярославская область – родина 7846 народов!», «у преступности нет национальности», «золотой пистолет», «братский Кыргызстан», «граждане РФ – пятеро братьев – отпинали ногами прохожего в парке» и прочее) по-прежнему с нами, и нам еще долго с ними прощаться. Но такого «имперского» кошмара, как был полвека назад, когда в Грузии счастливые шейхи накрывали огромные столы, а нищие люди в Рязанской области годами не видели мяса и электричками ездили в Москву за едой, теперь уже нет, мы его наконец-то избыли, слегка подвинув хотя бы закавказского гегемона. А что дальше будет в России с «империей»?
- Достоевский доходчиво объяснил пропасть между Русью и Западом
- Беженцы застряли между Польшей и цивилизацией
- «Кишлачные» националисты пытаются развалить Россию
Ее классический тип у нас уже невозможен. Военная экспансия в современном мире если и случается, то очень редко, и только с опорой на поддержку местного, культурного близкого населения. Пробковые шлемы больше никому не выдают. Экспансия при помощи технологий, моды, захвата торговой и стилистической монополии, как сейчас принято – увы, не про нас. В мире есть всего несколько народов, способных на такое – и дай нам Бог быть среди них, но пока что это мечты. И, наконец, остается наша родная антиимперия, остаточный исторический хвост которой все еще бьет нам по голове.
Антиимперия, в которой мы должны всех любить, всем давать денег и льгот, воспевать «дружбу», быть готовы принимать миллионами необразованных сельских парубков откуда угодно – а нам никто не должен ничего, и высокомерно-паразитическое отношение к нам никто и не думает скрывать. Антиимперия, в которой специально для русского народа существует закрывающая его ширма, на которой написано «российский поэт Пушкин», тогда как во всех остальных случаях национальная идентичность вовсю поощряется. Так вот, избави нас Бог от нее.
Но даже и без высшего вмешательства – она здесь обречена, поскольку русский человек стал горожанином, собственником, буржуа, его имущественный и образовательный статус только повышается, его социальные интересы – что ему выгодно, что ему неприятно и вредно, кто ему симпатичен, как и с кем он хочет жить – уже неотменяемы. А с такой империей – русские интересы несовместимы. Другое дело, что, освободившись из рабства на кирпичном заводе «братушек», человек может ведь и не вернуться домой, не стать хозяином у себя дома. Он может и потеряться, пропасть.
Но если у России все-таки есть какое-то будущее – нет, не «имперская» оруэлловщина, где вся Средняя Азия под командованием здешних строительных ханств переезжает в Москву, чтобы дарить нам башни на тысячу этажей с очередями в туалет и ячейками на десять метров, – это будущее национальное. Такое же, как и у всех успешно существующих вокруг народов.
Без воображаемого слона, на котором все практичные люди бесплатно едут, поскольку он – общий, ничей, тогда как у них, разумеется, все свое.
Источник: блог Дмитрия Ольшанского
