Как и прочие постсоветские республики, Армения отмечает череду тридцатилетних юбилеев. Месяц назад это был юбилей референдума, на котором 99,5% избирателей проголосовали за независимость при явке в 95%. Неделю назад – юбилей избрания первого президента. Будут и еще, но юбилеи это сплошь невеселые, и накануне армянам об этом напомнили вновь.

Вице-премьеры трех стран – Армении, Азербайджана и России – провели очередное заседание рабочей группы по урегулированию в Карабахе. Такому урегулированию, которое обесценивает для Армении все эти тридцать лет.

Армяне приняли декларацию о независимости в августе 1990 года – первыми в СССР, если не считать прибалтов. И именно они были в авангарде развала Союза, если говорить об инициативе снизу: пока латыши, литовцы и эстонцы выжидали, армяне открыто требовали независимости. До поры до времени прибалтам с их боязнью Центра даже не снилось то, что творилось в Ереване.

Главным стимулом для всего происходившего был Карабах. Ничто, кроме Карабаха, армян тогда не волновало. Союзное руководство не могло однозначно занять сторону Еревана в этом конфликте, и Ереван рванулся к выходу. Впоследствии удивительная военная победа легитимизировала задним числом все – от социальной катастрофы до массовой эмиграции. Все прямые последствия торопливо обретенной независимости.

После сотен лет унижений и убийств армянский народ получил нечто актуальное, чем можно гордиться. При этом неожиданный триумф выводил их родину из состояния стагнирующей, не имеющей выхода к стратегическим путям развития страны в число мировых игроков. Минский процесс по Карабаху превращал Ереван в столицу, с которой должны были считаться мировые державы-посредники – Россия, США и Франция. Новый конфликт на Южном Кавказе не был нужен никому из них.

Из-за Карабаха забылись диссиденты, боровшиеся за независимую Армению в советские времена. И слава Богу, что забылись – многие были откровенно невменяемыми персонажами, а некоторые даже взрывали бомбы в московском метро. Вместо них героями стали карабахцы. Более того, именно они в дальнейшем возглавили страну, попутно переругавшись между собой.

С 1990-х годов и вплоть до Пашиняна Армению возглавляли карабахские ветераны, отношение которых к урегулированию конфликта могло отличаться в деталях, но всегда было непримиримым. Первый президент Левон Тер-Петросян предлагал пойти на уступки Азербайджану и обменять некоторые территории. Именно за эти предложения его и снесли карабахские ветераны, не дав досидеть даже до половины второго срока.

Тотальное доминирование карабахцев доходило до крайностей. Например, те, кто штурмовал Шушу по отвесной скале со стороны старого рынка, затем получили хлебные должности в Ереване типа директора рынка – просто за что, что они герои. Это нормально для любой военизированной общины, но странно для страны с претензиями на нормальную экономику и цивилизованный политический процесс.

Нормально не получилось – с 1991 года Армению покинули почти миллион человек при общей численности населения в том же 1991 году в три с половиной миллиона. Уехавших можно понять. Кто вспомнит – тот вздрогнет: как из каждого окна в Ереване дымились трубы печурок, а к каждой автозаправке выстраивались очереди с классическим вопросом: «А бензин чка?» («нету?»). Ответ «чка» не устраивал. Следовал второй классический вопрос: «Ваапще чка?» Да, нету. Весь ушел на танки в Карабах.

Армения стремилась к независимости больше всех, но была подготовлена к ней меньше многих. Она вошла в нее в ходе войны, вскоре после землетрясения в Спитаке, практически на нуле своих экономических возможностей, а возглавили ее люди, не имевшие никакого опыта государственного управления. Относительная стабилизация в 2000-х: дорогие машины и очереди в рестораны Еревана сейчас не должны вводить в заблуждение. Независимость Армении никогда не была вопросом экономики. Это был вопрос выживания.

Теперь, через тридцать лет, через жизнь целого поколения, приходится все начинать сначала. То, что в начале 1990-х годов считалось главным достижением независимости, превратилось в пыль. Снобизм армянского общества, охвативший его после победы в первой войне, долгое время держал на плаву странные представления армянских политиков о том, что в рамках Минского процесса или каких-то иных переговоров можно будет зафиксировать результаты случайной военной победы, а если вдруг не получится – одержать новую.

Шушу сами взяли, Агдам сами взяли, и Баку тоже сами возьмем. Если русские хотят помогать – пусть помогают, но в общем-то мы и без них разберемся – диаспора поможет. Такая была логика. А потом дети тех, кто провозглашал независимость, погибали под Гадрутом под ударами турецких беспилотников, даже не успев понять, откуда исходит угроза. Неожиданно выяснилось, что все трагедии и лишения 1990-х годов напрасны. То, ради чего боролись за независимость, оставлено с позором. А виноватыми, в представлении многих, остались русские. Которым тридцать лет объясняли про «сами справимся».

Расчет на спюрк (диаспору) не сработал. Балансирование между несколькими точками силы на Южном Кавказе тоже себя не оправдало: быстро выяснилось, что у США нет особых интересов в этом регионе, Франция занята другими делами, а вот у Турции, напротив, опасно много энтузиазма.

К тому моменту целое поколение армян выросло на ощущении безопасности. Не с точки зрения экономики или социального обустройства – за этим ехали в Россию – а в буквальном смысле на ощущении безопасности за счет «коридоров обороны» в Карабахе. 44 дня прошлого года эту иллюзию разрушили, само понятие безопасности – основополагающее для Армении – растворилось. А без ощущения безопасности во враждебном окружении любой независимости грош цена.

Да, тридцать лет прошли зря. Настало время понять, что смысл в чем-то большем, а равно – признать свои ошибки и наконец-то избавиться от снобизма. Государствообразующая позиция Армении «Карабах – это все» не была обеспечена реалистичным представлением о своем месте в мире. Но это не значит, что у Армении нет будущего – просто его предстоит придумать заново.