США и Россия продлили договор СНВ-3, Владимир Путин провел «откровенный телефонный разговор» с Джозефом Байденом – все это, наряду с началом президентства Байдена, стало поводом для многочисленных рассуждений на тему «какие отношения с Америкой нам нужны?». Даже не так – «нужны ли нам вообще отношения с Америкой?».
Да, вопрос уже ставят именно так – причем не сторонники построения «крепости Россия» или даже «бункера Россия» (эта идея неактуальна, но громкий термин придуман противниками якобы угрожающего нам изоляционизма). О том, что нам нужно минимизировать отношения со Штатами («уйти от плохого партнера») или отказаться вести с ними переговоры на те темы, что их волнуют, говорят люди вполне либеральных (не путать с прозападными) взглядов. То есть не получается у нас ничего с Америкой – так давайте прямо это признаем и не будем строить иллюзий. Но о каких иллюзиях идет речь? И кому нужно с ними расставаться?
Сторонники «разрыва со Штатами» осуждают американскую исключительность – то есть представление американцев о себе, как о богоизбранном народе и державе, предназначенной пасти другие народы. Но ничего другого от Америки ждать невозможно – она основана на этой идее (сначала, правда, эта богоизбранность была лишь самооценкой протестантских общин, переселявшихся в Новый Свет), это ее фундамент, отказавшись от которого, она разрушится.
Да, ее богоизбранность может быть, что называется, возвращена ей обратно – но для этого остальные мировые державы должны сначала вытеснить США из всех остальных частей света, одновременно подыгрывая американским изоляционистам. Именно в этом и состоит стратегическая цель России, Китая, исламского мира и других цивилизаций. Но на запихивание «мира по-американски» в границы США уйдет еще несколько десятилетий – причем для остального мира крайне желательно, чтобы этот процесс происходил без масштабных войн (внутриамериканского конфликта это не касается). Так что всему миру придется еще достаточно долго иметь дело со считающими себя исключительными США. И русская внешняя политика будет строиться исходя из этого факта – но не им определяться.
Да, конечно, как показало президентство Трампа, в самих Штатах есть серьезные силы, желающие предотвратить катастрофу, которой станет насильственное возвращение Америки домой – и сыграть на упреждение. То есть сделать то, что пытался – во многом интуитивно, беспланово, бестолково – делать Трамп. Вернуть США статус национального государства, самого сильного и наглого в мире, но самостоятельного и отстаивающего свои собственные интересы – отказаться от роли строителя глобальной империи единого человечества, а выгоды от нынешнего, пока еще доминирующего положения в мире, использовать для укрепления Штатов изнутри, экономически, социально и инфраструктурно.
Этот путь, попытка «сделать Америку великой снова», вызвал бешеное сопротивление атлантистской элиты, причем не только в самих Штатах, приложившей все силы для недопущения второго срока Трампа. Но он по-прежнему будет оставаться не только привлекательным для настоящих американских патриотов, но и вполне возможным сценарием будущего. И, кстати, единственным, который давал бы шанс на сохранение Америки как единого и сильного государства к середине нашего века.
Да и для России, как и для остального незападного мира, такой вариант был бы выгоднее продолжения правления либеральных глобалистов-интервенционистов – но делать на него однозначную ставку Москва не будет. Не потому, что не верит в реванш Трампа или победу трампизма в среднесрочной исторической перспективе – а потому, что при стратегическом планировании всегда нужно исходить из худшего сценария. То, что он худший не только для нас, но и для самой Америки, ничего не меняет – представим, что в ближайшие 12 лет Штатами будет править приходящая (точнее, возвращающаяся) сейчас к власти элита. Срок Байдена плюс два срока Камалы Харрис – вот тебе и 2032 год. Заморозим контакты с Штатами до этого времени?
- МИД раскрыл подобности продления ДСНВ
- Продление ДСНВ станет исключением в отношениях России и США
- В ДСНВ могут включить новые типы ядерных вооружений
Ну хорошо, минимизируем до самого минимума – как, например, в начале 50-х, во время Корейской войны. Но тогда мы реально воевали друг против друга на территории третьей страны – пусть участие наших летчиков официально и не признавалось. Да и тогдашнее замораживание контактов закончилось уже в 1955-м встречей в верхах в Женеве.
Сейчас, кстати, нам почти не от чего отказываться – во время президентства Трампа контакты и так были минимизированы (в основном из-за страха перед расследованием «русских связей») как раз американской стороной. Можно просто не отвечать на американские предложения о встречах – не хотим говорить, не верим вам, и все тут. Оставить существующие контакты по военной линии (в частности, начальников Генштабов по Сирии), по линии спецслужб, ну и ограничиться ритуальными встречами министров иностранных дел раз в год, на той же сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке, как это было в худшие периоды советско-американских отношений. Можем? Можем, конечно – вот только зачем?
Чтобы показать, что мы самостоятельная держава? Чтобы продемонстрировать, что мы не верим в договороспособность «партнера»? Чтобы продемонстрировать народу России твердость нашей внешнеполитической линии на построение постамериканского мира? Но для всего этого нужно действовать ровно противоположно. Самостоятельность державы определяется не частотой контактов с тем, кто определяет ее как врага. Самостоятельность определяется умением навязать противнику свою игру, свою повестку – но самое главное, самостоятельность определяется отношением к самому себе, тем, какова твоя геополитическая философия и стратегия. Китайцы и иранцы абсолютно самостоятельны – потому что в их картине мира они являются центрами вселенной.
Конечно, самой по себе самостоятельности мышления недостаточно для переустройства миропорядка – нужно быть еще и очень сильным. КНДР максимально самостоятельна в политическом мышлении и даже достаточно сильна в военном плане для того, чтобы обеспечить свой абсолютный суверенитет – но она не может менять мир. А Россия, как и Китай, может. Но только если у нас есть самодержавие духа – то есть свой, национальный взгляд на мир, стремление и умение отстаивать собственные интересы исходя из своего представления о выгодном нам миропорядке. Есть у нас все это? Да, пока еще не в полной мере, но есть – и уж точно мы проделали огромный путь к геополитическому суверенитету не только на практике, но и в нашем мышлении.
Поэтому Путин, Патрушев, Лавров могут сколько угодно встречаться с американцами – потому что они понимают с кем и во что играют. Но американцы же сильнее – и физически (экономика – пропаганда – военная сила), и умственно (вон у них какие мозговые центры и аналитические возможности, да и весь многовековой опыт «большой игры» еще доатлантистских элит), куда нам с ними тягаться! Давайте уже лучше дома отсидимся, в сторонке постоим – авось мимо нас проплывет труп Дяди Сэма.
Слабость этой страусиной позиции даже не в том, что никто не даст нам отсидеться (при желании мы можем обеспечить себе режим крепости), а в том, что отказываясь от активной игры, мы лишаем себя своей доли победы. Да, эта победа будет не в одиночном зачете, а коллективная – ну так и сражение идет не один на один. При этом роль России в построении нового, постамериканского, мира не просто уникальна, но и огромна – она значительно превосходит наш сегодняшний экономический вес. Заняв пусть и не выжидательную, но оборонительную позицию, мы добьемся не того, что другие будут отдуваться за нас (к тому же они все равно не смогут полноценно заменить нас в силу уникальности нашего положения и роли) – нет, мы просто растеряем тот авторитет, который образовался благодаря нашей истории и последним годам путинских комбинаций в геополитической игре.
Но как же наше внутреннее положение, оно же недостаточно устойчиво, нас же могут подорвать изнутри – зачем нам рисковать всем, мечтая о какой-то мифической и никем не гарантированной доле мирового пирога? Примерно так рассуждают даже многие патриоты – скатываясь в итоге все к той же, как им кажется, спасительной идее «крепости Россия». Но тут нет никакого выбора между синицей и журавлем – в основе всего, естественно, лежит забота о силе и будущем русского народа, русской цивилизации, русского государства. Но времена не выбирают – кто (кроме нас самих) виноват, что период глобального переустройства пришелся на времена после развала СССР, когда мы еще только приходим в себя и находимся в поиске правильного и справедливого внутреннего устройства? У нас нет возможности сначала достроить Россию, а потом заняться мировыми делами. Все решат – или не смогут решить, что еще хуже – без нас и за нас. Да и отсиживаться в «крепости Россия» нам в любом случае неправильно – ведь за ее стенами у нас десятки миллионов русских и сотни тысяч километров русских земель.А к американской исключительности нужно относиться так, как оно того и заслуживает – как к одному из тех препятствий, которые возникали за тысячу лет на пути русского народа. Судьба ее будет такая же, как и ее предшественников – что не значит, что перед тем не будет тильзитского мира императора Александра и Наполеона или пакта Молотова – Риббентропа. Причем в этот раз у нас есть железный залог того, что наши дипломатические игры с «партнерами» закончатся без войны, и на пути к нашей победе нам не придется выгонять врага с нашей территории – это наша ядерная триада.
