Скоро семь лет, как русофобия и национализм стали определяющими параметрами развития Украины. Каждая новая инициатива власти, будь то признание России страной-агрессором, выход из СНГ, прекращение прямого авиасообщения, запрет компартии, гонения на православную церковь, санкции и прочее в таком духе, сдвигали маятник нетерпимости все дальше.

Сдвигали вправо: правая идеология – либерально-коррупционная в экономике и националистическая, если не неонацистская, в гуманитарной сфере, сегодня доминирует на Украине абсолютно. Доминирует не в массах, не в быту, но в общественно-политической дискуссии и политических элитах – в том смысле этого слова, которое определяет не лучших, но тех, кто вскарабкался на вершину. Эта идеология активно подпитывается американской и европейской дипломатией, а также международными структурами, от которых прямо зависит устойчивость украинской экономики, в первую очередь МВФ.

Смена президентов, премьеров и парламента почти никак не влияет на эту константу, с какими бы программами и лозунгами они ни приходили к власти. И все же определяющим фактором жизнеспособности правой идеологии является настроение общества – пресловутое соотношение энергий агрессивного меньшинства и пассивного большинства. И если пассивность последнего определяют преимущественно медиа, следуя логике дегуманизации противника (в Донбассе – не люди, в России – орки, на Западе – друзья), то агрессию первого – чисто экономические интересы (возможность грабить на вверенном участке) с небольшой идеологической примесью (украинский национализм в его галичанской версии), которая не отменяет грабеж, но служит его извращенным оправданием.

Но, как и в законах физики, в законах человеческих действие рождает противодействие. Рано или поздно маятник должен качнуться в обратную сторону, и сила обратного качения будет прямо пропорциональна первоначальному импульсу. Почему сопротивление деструкции стало возможно только сейчас? Ответ кроется все там же – в общественном настроении. Часть недовольных курсом на мононациональную страну и сдачу суверенитета попросту уехала из страны. Эта малая, но пассионарная часть, имевшая ресурсы, но не имевшая желания тратить на обреченную на провал борьбу деньги, время и жизненные силы.

Другая часть, таки пытавшаяся оказать активное сопротивление или просто открыто демонстрировавшая свою гражданскую позицию, была запрессована во времена Порошенко. Трагедия 2 мая в Одессе, убийство журналиста и писателя Олеся Бузины, многочисленные посадки несогласных, включая журналистов, сделали свое дело. В стране установилось время «правильных» убийц и погромщиков, которым не грозило наказание только потому, что они убивали и грабили «неправильных» украинцев. К слову, безнаказанными они остаются и сейчас – даже аморфная власть президента Зеленского, пришедшего на лозунгах примирения и прекращения войны, не способна сопротивляться силе инерции, заданной его предшественником.

Но существует третья, самая большая часть украинцев – то самое пассивное большинство преимущественно русскоязычного юго-востока страны и Киева, которое не сопротивлялось неизбежным, как им казалось, изменениям в стране, но и не обманывалось происходящим. Пока эти изменения оставались «в телевизоре», пока происходящее в стране не столь очевидным образом связывалось такими людьми с падением их доходов, уровня жизни и утратой ощущения безопасности и комфорта. Возможно даже, многие из этих людей компенсировали ощущение этого дискомфорта извращенной толерантностью, уверовав в мифы об ущемленном украинском языке и культуре, вредительском по отношению ко всему украинскому СССР. Такие люди рассматривали и декоммунизацию, и украинизацию как своего рода восстановление баланса.

Такая толерантность возможна только до тех пор, пока эти изменения не так остро ощущаются в быту – на работе, во время ежедневных походов в магазин, ресторан, на тренировку, в парикмахерскую. С ними легко было мириться на расстоянии, если они не касались тебя лично и твоего ближайшего окружения. Но очень скоро все изменится: эти изменения постучат в двери так громко, как никогда прежде.

Это случится 16 ноября, в день, когда вступят в силу нормы закона, обязывающие всю сферу услуг перейти исключительно на украинский язык. Для страны, в которой большинство, убежденно подчеркиваю – именно большинство людей, говорит на русском языке, это событие станет испытанием на прочность, которого она не выдержит. Закон породит такое количество ежедневных бытовых конфликтов, что не замечать происходящее будет уже невозможно.

Закон вводит штрафы для бизнеса, уже создана инфраструктура для воплощения норм закона в жизнь – институт языкового омбудсмена, который и должен будет кошмарить бизнес. Очевидно, что к этой всеукраинской инициативе присоединятся сотни и тысячи различных «активистов», которые будут устраивать скандалы в магазинах, такси, общественном транспорте, да где угодно – был бы повод. Возможность обуславливает потребность, а потребность – действие.

Тем самым агрессивное меньшинство, само того не осознавая, поведет себя на убой. Жители больших и малых городов юго-востока, шахтеры, металлурги, таксисты, продавцы и водители троллейбусов пусть не сразу, но вспомнят, кто они, на каком языке они говорят, думают, в какой культурной среде и на чем они выросли. И если до сих пор банды «активистов» били их, то теперь бить начнут уже активистов. Это и будет поворотным пунктом. На фоне вступившего в силу дискриминационного закона об образовании, до предела сузившего возможность преподавать предметы на родном для большинства украинцев русском языке в средней школе, новая волна украинизации резонансно усилится, расшатывая непрочный «мост».

Терпение может лопнуть. И оно лопнет. Маятник качнется назад 16 ноября. Это вовсе не значит, что все вдруг резко переменится и страна вернется в домайданные времена, когда деревья были высокими, доллар стоил почти в четыре раза дешевле, а власть вызывала пусть неприязнь, но не желание крушить собственное государство. Обратный ход маятника всего лишь даст шанс вернуть свою страну. То, что не сделают никакие выборы, сделают сами архитекторы нынешней анти-России, доведя идею мононациональной и монокультурной Украины до очевидного абсурда.