Мировая информационная повестка не всегда заполнена глубокими и сущностными темами, являющимися действительно определяющими для всего человечества. Иногда в ней доминируют хайповые вопросы из серии: «Умер ли Джон Сноу?» или «Кто отравил Скрипалей?».
Нынешним главным является вопрос: «как изменится мир после коронавируса» – и, на первый взгляд, он относится к сущностным. За последние два месяца мир, по мнению людей, настолько изменился (страны закрылись друг от друга, введены серьезные ограничения прав и свобод), что ряду политиков и экспертов кажется, что вопрос риторический. «Очевидно, что мир изменился, изменился радикально и, скорее всего, изменился навсегда», – заявил замглавы Совета безопасности РФ Дмитрий Медведев. А вот когда их начинают спрашивать, какие именно фундаментальные изменения ожидают мир, то возникают сложности.
Так, эксперты говорят о том, что одним из фундаментальных изменений будет перевод значительной части рабочего процесса из офисов в дома – вынужденные сейчас работать на удаленке люди вкусили всю прелесть и удобство этого состояния и отказываться от него не захотят. Однако, во-первых, масштаб перевода на удаленку переоценивать не стоит – большинство профессий (особенно тех, которые создают добавочный продукт в экономике) требуют все-таки присутствия сотрудников на рабочих местах. Не говоря уже об элементарной социализации, являющейся частью любого нормального рабочего процесса. Во-вторых, сам процесс перевода людей на удаленку был запущен задолго до коронавируса – эпидемия лишь сняла психологические преграды на его пути, стала своего рода катализатором.
Ускорила она и другие процессы – например, переход американо-китайских отношений из состояния спорадических скандалов в полномасштабную холодную войну. Да, возложение на китайское правительство вины за столь масштабное распространение «китайского вируса» стало поводом для начала этой войны, а страх перед резко усилившим свои дипломатические позиции Китаем (помогавшим всем странам бороться с пандемией) и стремление переложить на Пекин ответственность за почти 100 тысяч погибших от болезни американцев – ее триггерами. Однако сами по себе американо-китайские противоречия и без пандемии скатились бы до состояния холодной войны – слишком уж сильными были глобальные противоречия между США и КНР.
Неудобно!
Нынешние меры по обеспечению личной безопасности (кроме, возможно, привычки регулярно мыть руки после прихода с улицы) в обществе не приживутся. Ни маски с перчатками, которые носить неудобно – да и, в общем-то, накладно с учетом необходимости их менять. Ни новая форма очередей с полутораметровым расстоянием друг от друга – это экономически нецелесообразно ни в маленьких магазинчиках, ни в больших супермаркетах.
Никаких карантинно-санитарных мер на границах тоже не будет – задержка пассажиропотока или тем паче товарооборота приведет к многомиллионным убыткам для компаний и государств. Ряд «инноваций» наподобие массового (подчеркиваем, именно массового) дистанционного образовательного процесса – профанация, которой сейчас вынуждены заниматься учителя и университетская профессура – после окончания всех карантинных мероприятий снова станут скорее исключительными мерами, применяющимися лишь там, где невозможно организовать нормальный учебный процесс.
- Познер сделал прогноз об изменениях в мире после пандемии
- Захарова сказала, как изменится мир после пандемии
- ООН призвала не ждать возвращения «старой нормальности»
Никаких серьезных «глобальных усилий» всех стран по недопущению новой пандемии также не будет – все снова разбегутся по национальным квартирам. Самым, пожалуй, серьезным последствием нынешней эпидемии может стать введенный Китаем запрет своим гражданам есть все, что движется. А также поражение Дональда Трампа на выборах ноября 2020 года, которое станет следствием возникших экономических проблем в США и просчетов самого президента в ходе борьбы с коронавирусом. Да и то только возможное поражение – букмекеры ставят все-таки на победу Трампа.
Почему так произойдет? Потому что такова человеческая природа. Мы не готовы к самоограничениям и к потере комфортных условий жизни. Для того, чтобы переломить эту природу и заставить мужика хотя бы перекреститься, необходим стресс – даже не гром, а молния и разнесенный ею в хлам сарай.
Стрессы бывают разными
Была ли нынешняя пандемия таким стрессом? Безусловно, нет. Как абсолютно верно отмечает программный директор Валдайского клуба Андрей Сушенцов, у большинства пораженных пандемией коронавируса стран кривая смертности в 2020 году почти такая же, как и в спокойном 2019-м. Главным ущербом для большинства является не риск потери жизни, а невозможность посетить любимые курорты летом или необходимость терпеть домочадцев, не имея возможности свободно прогуляться или поехать на работу. Многие жалуются на то, что из-за повышенной нагрузки на интернет-соединение нет возможности смотреть фильмы в качестве 4К – и люди вынуждены смотреть фильмы в HD. «Воистину, катастрофа», – резюмирует Андрей Сушенцов.
Даже Вторая мировая война не стала тем стрессом, который фундаментально изменил человеческое общество – если бы не ядерное оружие, то мы бы после Второй мировой рухнули бы в третью мировую. Как говорится в заставке к известной серии игр «Фаллаут», «война – война никогда не меняется»
К радикальному изменению приводят события куда масштабнее – уровня знакомства Европы с порохом, мира с интернетом. Ну или, например, начавшийся в XIV веке Малый ледниковый период и проходившая на его фоне настоящая эпидемия «Черной смерти» или чумы, унесшая жизни от трети до двух третей населения Старого Света. По словам старшего научного сотрудника ИНИОН РАН и специалиста по истории Средневековья Алексея Куприянова, Малый ледниковый период и чума – вот что фундаментально изменило Европу.
Регулярные неурожаи и начавшийся массовый голод ударили по феодальной экономике, и ведение войны стало ложиться куда более тяжким бременем на население. Что, в свою очередь, приводило к массовым восстаниям, а также резкой убыли рабочей силы. А значит, росту зарплат, инфляции, ускоренному внедрению не требующих большого количества рабочей силы технологий, снижению стоимости земельных участков, росту наделов, усилению влияния мистицизма и фанатизма в обществах, еврейским погромам и т. п. «Все это вместе взятое погрузило Европу позднего Средневековья в кризис, из которого она уже вышла обновленной – Европой Нового Времени», – заключает Алексей Куприянов.Пока что таких радикальных изменений, которые приведут к появлению нового мира, нет. Возможно, это к лучшему. Или нет? Вот это – настоящий дискуссионный вопрос, который должен занимать футурологов и прогнозистов.
