Дудаеву удалось переиграть и Ельцина, и Грачева

@ Юрий Зайнашев/ВЗГЛЯД

11 декабря 2019, 09:30 Мнение

Дудаеву удалось переиграть и Ельцина, и Грачева

К 1995 году армия была уже внутренне развалена и деморализована. Армия, которую готовили воевать с Америкой, войдя в одну из республик на собственной территории, не знала, как себя вести. В итоге она повела себя, мягко говоря, как слон в посудной лавке.

Юрий Зайнашев Юрий Зайнашев

газета ВЗГЛЯД, редактор отдела политики

Сорванную взрывом башню танка может отбросить метров на сто. Точнее не помню, прошло уже четверть века. Танк был подбит за президентским дворцом Дудаева – если идти в сторону вокзала, во время первого штурма. Он стоял на проезжей части, левым боком к дворцу, а его башню нам с фотографом мальчишки побежали показывать в переулок, в частный сектор.

Мы прошли пару минут и увидели обычный частный дом за обычным зеленым забором с символикой Олимпиады-80, она была почему-то бешено популярной в Чечено-Ингушской АССР. Внутри дома лежала танковая башня – она упала вертикально, сверху.

Возле самого танка остались лежать два российских солдата. После боя чеченские боевики сразу убрали своих погибших, а тела врагов оставили – видимо, в назидание нам, журналистам, прибывшим в Грозный наутро после штурма. Ребята-танкисты погибли по-разному – один сгорел внутри, другого выбросило взрывом и разорвало на части.

После удачного для себя исхода штурма, который ему удалось мастерски отбить, генерал Дудаев, видимо, велел поскорее наладить в городе мирную жизнь. Или ее подобие. Вокруг раздавались обычные городские звуки. Неподалеку зазвенел трамвай, снова пустили линию. Возобновил работу рынок на улице Розы Люксембург. Вокруг ездили машины. Трупы солдат в это время все еще оставались на тротуаре, мимо шли прохожие – как чеченцы, так и русские.

Возле самого президентского дворца стояла еще пара подбитых танков, один еще дымился. Этому танку тоже сорвало башню, но она далеко не улетела – лежала, проломив мостовую перед дворцом, бывшим зданием обкома партии, на огромной советской площади с типичными газонами и фонарями.

Мой напарник Сережа Тетерин сразу привлекал внимание толпы своей фотокамерой, но толпа вела себя мирно. Мне же – пишущему – удавалось не выделяться из толпы, если не считать очков. Тогда в Грозном носить очки, как я понял, считалось немужественным – за все время дюжины командировок в Чечню я встретил человека в очках всего один раз, это был седой дедушка.

Это сегодня в Чечне, если ты скажешь девушке, что мечтаешь стать боевиком и лично подбить БТР, тебе ответят, что ты психбольной, и отвернутся от тебя, а тогда быть боевиком считалось круто. Вокруг не спеша ходили мужественные бородатые ребята с автоматами и даже пулеметами на плечах, очень гордые собой. Штурм накануне они действительно отбили, с военной точки зрения умело – запустили танки на узкие улицы в центре города и расстреляли из гранатометов.

После провала этого штурма тогдашний министр обороны Павел Грачев поначалу решил вообще отрицать факт участия в операции российских военных. Если бы там и впрямь участвовали войска, говорил он, то для решения всех проблем хватило бы одного парашютно-десантного полка и двух часов времени. Потом Грачев все же признал факт участия солдат, а 11 декабря 1994 года по указу Ельцина войска в Чечню вошли уже вполне официально, и с трех сторон. Началась полномасштабная война. К концу декабря две группировки приблизились к Грозному и 31 декабря начали новый штурм.

В январе, сразу после Рождества, мы с коллегами (поодиночке мы старались в Чечню не соваться) вернулись на ту же самую площадь. В центр города к тому времени с боями уже вошли не несколько колонн, как во время первого штурма, а группировка федеральных войск.

На этот раз мы провели там всего минут пять. Первое, что меня поразило, – во всем городе вокруг лежал снег, а на площади не было, вообще. Он здесь растаял от взрывов. Площадь была усеяна осколками мин и снарядов, покрыта копотью. В подвале и на первом этаже дворца, а также за парапетом парадного входа, лежали боевики. Они стреляли, насколько я мог понять, по соседним домам, с западной стороны площади, как раз в сторону улицы Розы Люксембург – к тому времени ее заняли федералы, как я уже потом узнал, псковские десантники. Мы с коллегами тоже посидели за углом парапета, послушали, как падают с воем мины. Было так жутко, что мы поспешили убраться в тыл. Может, это было не пять минут, а вообще минута, не помню.  

Машина ждала нас в тылу, на площади Минутка. По пути мы видели, как заряд «Града» ударил в пятиэтажку. Возле самой Минутки, прямо между домами, торчала из земли серая ракета с острым хищным оперением. Она сумела пробить мостовую, но взорваться не смогла. В домах вокруг все еще оставались горожане – в основном русские, но были, судя по виду, и чеченцы. На балконе пятиэтажки, в десяти шагах от безмолвной ракеты, пожилая чеченка молча развешивала сушиться белье.

Над городом с утра до вечера тогда висели вечные сумерки – горели нефтепромыслы. Скорее всего, их велел поджечь Дудаев. Едва ты покидал пределы Грозного, как снова появлялось хоть и пасмурное, но все же небо. Мы выехали через Черноречье, через территорию, которую еще контролировали боевики. К журналистам они относились лояльно и пропускали через свои КПП, просто услышав слово «пресса» – нас даже не просили открыть корочки. Похищать журналистов и требовать за них выкуп – такая практика началась в Чечне уже после первой войны.

Когда штурм начинался, я был уверен, что он продлится если не «два часа», то пять–шесть дней. В военном деле я ничего не понимал, но видел, что у боевиков высокая мотивация. Значит, сопротивление будет упорным, думал я, но все же с Советской армией шутки плохи. Ее половина планеты боялась. Как только армия всерьез возьмется за дело, все быстро закончится. Очевидно, что Ельцин и Грачев думали точно так же. Они оказались первыми пленниками мифа о непобедимости собственной армии. Они были уверены, что им противостоят обычные банды, которые разбегутся при первых звуках канонады.

Штурм Грозного не был подготовлен. Например, командирам раздавали карты города 1957 года выпуска, в чем убедился один мой коллега-журналист. Артиллерия и авиация зачастую палили куда Бог пошлет – и по мирным пятиэтажкам, в подвалах которых укрывались обычные жители, и часто по своим же войскам.

Уже тогда, когда я увидел неразорвавшуюся посреди обычного мирного квартала на Минутке ракету, я понял, что происходит что-то не то.

Мы отправились на юг – в село Алхазурово. Накануне пришла информация, что боевики там взяли в плен отряд десантников, высаженных в горы с вертолетов. В историю войны потом тот десант вошел как «аксайский инцидент». Само село выглядело совершенно мирно – захват произошел в горах и почти без боя, погибло только двое из полусотни солдат. Десантники сдались, когда попали в окружение.

Уже потом я прочитал, что план командования был такой: толпы боевиков в ближайшие дни побегут в этом направлении из Грозного, спецназ должен перекрыть им дорогу. Но все пошло не по плану. Площадку, куда их собирались высадить, заволокло дымом с нефтехранилищ, и пришлось высаживаться в совершенно другом месте. И боевики из города не побежали.

А еще бойцов тоже подвела карта – командование выдало им карту 1976 года, на которой не была обозначена асфальтовая дорога. Пересекая эту дорогу, десантники оставили следы, которые потом заметил местный житель. Он-то и вызвал боевиков.

Нас привезли в один частный дом, куда позже привели двух пленных. Ребята держались очень хладнокровно. Один был, кажется из Центральной России, другой – из Калмыкии.

Держаться парням помогал, видимо, тот факт, что их уже пообещали скоро освободить. Шли только первые дни войны. С пленными боевики обращались достойно, и тогда большинство их них еще возвращали через посредников своим – в присутствии журналистов и родителей. Еще не началось озверение, пытки, концлагеря, казни. Еще было ощущение, что мы все – еще не враги, все родом из одной страны, все еще недавно ходили в одинаковые советские школы. Ребята сказали, что их содержат в порядке, кормят нормально, и попросили передать письма родным. Они верили, что их скоро освободят. Так потом и случилось. Письма я потом бросил в почтовый ящик в Ингушетии.

Больше всего удивила меня тогда не история пленных, а поведение жителей Алхазурово. Это село было настроено против Дудаева, еще месяц назад оно поддерживало пророссийскую оппозицию. Но теперь все изменилось – после ввода войск и начала штурма Грозного жители нам сообщили, что решили снова присягнуть Дудаеву и воевать с федералами. В тот момент мне стало ясно, что война затянется.

Дудаеву удалось переиграть и Ельцина, и Грачева. Он сумел запустить сценарий «наших бьют» – простой, незамысловатый и оказавшийся очень эффективным. Весь последний год Дудаев терял популярность, от него отворачивались одно село за другим, к началу войны он контролировал меньше половины республики. Однако Москве в 1994 году не хватило терпения вырастить ему достойных соперников, помочь им ресурсами и позволить чеченцам самим разобраться с мятежным и безумным генералом. Ставка на пророссийские силы внутри республики удачно сработала во вторую чеченскую войну, а в первой войне она провалилась.

Кроме того, к 1995 году армия была уже внутренне развалена и деморализована. Армия, которую готовили воевать с Америкой, войдя в одну из республик на собственной территории, не знала, как себя вести. В итоге она повела себя, мягко говоря, как слон в посудной лавке. Неуклюжими действиями она лишь умножала число своих врагов среди местных жителей.

Но Ельцин и Грачев, похоже, отказывались это замечать.

..............